Алена перевела дух.
– Не рыдай, пожалуйста! Давай попробуем еще.
Алена присела на корточки, так стала ближе к голове мальчишки.
Мальчишка пробовал набор и снова ошибался. Алена видела, как он дрожал и нервничал, а как уже нервничала она! Взрослая же тетя, понимает, что уедь она со всеми, и он бы тут остался совершенно один!
– Не плачь! Постарайся вспомнить номер хоть кого. Может, есть сестра, соседка? Учительница?
– Я… я… не помню, папин помню… – глотая всхлипы, произнес малыш.
– О, Господи, – Алена притянула голову мальчишки к своей куртке и поняла, как он замерз, закоченел, и эти сопли, очень все тревожно. – Так! Дам сейчас платок. Ты номер вспоминай, сейчас еще раз будем пробовать…
Они пробовали, еще и еще… Алена стоически молчала, понимала, что не стоит ругаться на него, не за что его терзать! Он и так растерян, более, он в панике серьезной. Она все больше и больше склонялась к мысли, что нужно звонить в полицию, тогда его и ее, уж точно, подберут и отвезут – его к отцу, ее домой, пусть и не сразу…
«Не высплюсь», – констатировала факт уже почти случившегося действа.
Вся в этих мыслях, Алена ковырялась в сумке, ища пачку носовых платков. Платочков не нашла.
Расстроено вытащила лишь смятую записку. Памятка о расписании электричек.
– Так! Соберись! – сама себе сказала. – Есть снег, умой его. Сделай хоть ты что-то! Стоишь тут, даже не в состоянии успокоить малыша!
Присела у сугроба. Не мальчик он – малыш, ребенок. Растерян, расстроен совершенно. Потеряшка.
– Иди сюда и, пожалуйста, не плачь. Как звать твоего отца?
– Станислав Алексеевич Афанасов.
– Очень хорошо! Мы дозвонимся до папы, не расстраивайся только! Я же рядом! Иди сюда ко мне.
Мальчишка подошел, уткнулся головой Алене в бок и засопел. Она набрала пригоршню колкого снега, оттерла сопли, нос, глаза и руки малыша. Варежки его обе были мокрые. Совсем. Пальчики закоченели все, вроде даже посинели. Взяла в свою ладонь его ладошки, начала дуть, отогревать.
– На вот, одевай мои, они шерстяные. Теплые!
Натянула на окоченевшие ладошки черные перчатки.
– Давай, еще раз пробуем набрать, вспомнить номер папы и дальше, если нет, то я звоню ментам. Ты не волнуйся! – заметила, как парнишка вздрогнул. – Я с тобой поеду и останусь, пока не приедет твой папа.
Мальчишка тут же дернулся и снова заплакал. Поднялся рядом с ней, все еще сидящей у сугроба на корточках. Казалось, что сидеть теплей, но встала рядом. Пристроила голову ребенка к куртке, прижала к животу рукой.
– Снимай рюкзак, попрыгай! Хорошо?
Кивнул. Все выполнил. Стал прыгать, поставив рюкзак на асфальт.
Алена в сомнении смотрела на него. Как заговорила о полиции, мальчишка испугался, похоже, знаком с органами нашего правопорядка. Это как-то напрягает, но одет он очень хорошо, на ребенка из неблагополучной семьи никак не тянет. Там дети более самостоятельны, а этот мальчуган явно из домашних.
– Ох! Боже мой! Ну и день