Огляделась.
Она лежала на кожаных подушках дорожной кареты, рядом с ней находился крупный мужчина – с его одежды ручьем текла вода. Кто-то еще пытался заглянуть в карету, но мужчина каждый раз резко отталкивал любопытного и от открытой двери, и от окна. Вот в окно просунулась рука со штофом и батистовым платком, уже намоченным водкой. Крупный мужчина, который словно где-то искупался, забрал платок и…
– Я тихонько, – шепнул он. – Вы поранились… а это спирт…
Он провел платком по ее виску и щеке. Кожу обожгло, и Клер застонала. Он сразу отдернул руку с платком.
– Вы кто? – прошелестела она, глядя на незнакомца.
– Я еду в Иславское к вдове моего покойного приятеля Посникова, моя фамилия Комаровский.
– Это вы меня спасли? – прошептала Клер Клермонт и снова впала в забытье.
Глава 3
Резня
– Он не уезжает из-за вас, Клер. Все эти пять дней граф Евграф Комаровский… генерал, командир Корпуса внутренней стражи, давний приятель моего покойного мужа, не покидает пределы здешних угодий. И даже вчерашняя безобразная сцена не сподвигла его гневно крикнуть – «карету мне, карету!», как в той новой комедии нашего посланника в Персии. – Юлия Борисовна Посникова искоса глянула на Клер. – Все дни, пока вы были больны, он по два раза присылал своего денщика узнать о вашем самочувствии. На третий день, когда вы встали с постели, я сказала денщику, чтобы он передал графу, что вам лучше. И денщик вернулся с лукошком малины, которую генерал купил для вас в деревне. Словно у нас в Иславском нет своей малины, словно его генеральская малина слаще и полезнее!
Клер Клермонт вспомнила, как горничная, робко постучав в дверь, поставила на столик рядом с кроватью блюдо спелой отборной малины. Это было первое, что съела Клер за три дня своего затворничества.
Малина… Малиновка моя…
Они с Юлией шли по липовой аллее Иславского. Первый день, точнее, уже вечер, когда Клер наконец-то решилась не просто выйти из дома, но как-то начинать обычную прежнюю жизнь.
– Граф Комаровский был поражен, когда я сказала ему, что вы та самая Клер Клермонт, – продолжала Юлия Борисовна, мягко беря подругу под руку. – Он и так был сильно взволнован, когда… Клер, когда они привезли вас сюда без памяти, то… Он сам лично нес вас на руках из кареты до вашей комнаты. Клер, ваше черное платье… вы видели, что с ним стало – лохмотья, так он завернул вас в свой редингот. Благо, тот остался сухим, когда он прыгнул в воду с моста, услышав женские крики. Граф был весьма лаконичен со мной насчет всех обстоятельств происшедшего, он не желает, чтобы посторонние знали подробности… оно и понятно. Но я не посторонняя – я ваша подруга, Клер. Я узнала все от его денщика – он сказал, что они, проезжая по мосту, услышали отчаянные женские крики, и граф решил, что женщина тонет в канале. Он прыгнул прямо с моста в воду. А потом понял, что кричат с берега. Он доплыл до него, напавшего на вас негодяя от него отделяли заросли кустов. Он его не видел. Мерзавец сбежал. А Комаровский подхватил вас на руки, как в том французском романе-водевиле,