– Хорошо, давай так: высылай мне всё, что этот Дик собрал, а я попробую выяснить, чем занимался отец в последнее время и кому мог перейти дорогу… – осипшим голосом отвечаю я и кашляю, а Кейт строго и решительно заявляет:
– Только без глупостей и необдуманных действий, Джейн, прошу. Хватит с тебя испытаний и горя… Я не хочу, чтобы ты вляпалась в то, из чего потом не выкарабкаешься.
Я украдкой смотрю в зеркало заднего вида и кривлю губы, ощущая тошноту от самой себя.
«Знала бы ты, Кейт, во что я уже вляпалась…» – привкус желчи обволакивает корень языка, и я жёстче сжимаю руль.
– Хорошо…
– Ты там как? В порядке? Всё ещё не хочешь рассказать, что за история с шантажом? – с осторожной тактичностью и заботой спрашивает подруга после небольшой паузы, и в этот момент я замечаю невдалеке то самое здание, в котором буду теперь работать, пока мои дни не будут сочтены. Как символично, что Кейт спросила об этом именно тогда, когда взгляд остановился на нём.
– Я в норме. В относительной, но норме. Будь моя воля, ты бы уже вчера всё знала, но я пока пытаюсь разобраться во всём сама.
– Ладно… Только, пожалуйста, будь осторожна, Джейн. И что бы ни было, дай знать сразу же, как сможешь.
Мы обмениваемся ещё парой слов, Кейт снова обещает выслать необходимую информацию, и я неохотно нажимаю на значок красной трубки на сенсоре. Чем ближе я подъезжаю к «Сомбре», тем больше хочу оттянуть момент выхода из машины.
***
Остановившись на платной парковке перед типичным представителем современной урбанистической архитектуры, я глушу двигатель и, сгорбившись, смотрю вверх, не опуская стекло. Живя в Нью-Йорке всю жизнь, что иронично, – так и не смогла полюбить его небоскрёбы. Строя друг за другом эти прозрачные высотки, люди думают, что будут лучше тех, кто внизу; пытаются пробить облака и стремятся быть выше самого Бога, в которого даже не верят, и забывают о том, что это лишь очередной самообман и ласкание собственных комплексов.
Я отвожу взгляд и поправляю зеркало заднего вида, вновь всматриваясь в себя напоследок.
Опрятна, хоть и не выспалась; волосы лежат ровными, но, увы, потускневшими прядями; малахитового оттенка костюм, насколько его видно в небольшом отражении, выглажен и сидит идеально. Небольшие тонкие кольца серёжек в ушах, часы и неприметный золотой браслет – лаконично и строго.
Но при этом никакого макияжа. Абсолютно. Я не хочу давать Рамиресу повода думать, что тщательно собиралась, чтобы блеснуть и поразить внешностью. Для него будет достаточно и обычной аккуратности в моём деловом виде, не более. А на бледность лица, неподкрашенные светлые брови и ресницы, круги под глазами и потрескавшиеся губы – плевать. Не знаю почему, но кажется, что он будет оценивать меня каждый раз; я же каждый раз хочу приводить его в бешенство не подчёркнутой косметикой невзрачностью.
Главный холл здания выглядит совершенно обычным, ничем не отличающимся от большинства бизнес-центров: наполированный