– Это вы сейчас о капитализме и социализме?
– Нет. Ни при капитализме, ни при социализме никто не управляет более или менее крупным предприятием единолично. И тут, и там решения принимаются коллективными органами при обязательном участии и контроле государства. А мелкие собственники одинаковы везде – что нэпманы в Советской России, что лавочники в Европе. Эксплуатация человека человеком при капитализме и трудовой энтузиазм работника при социализме оплачиваются заработной платой, величина которой зависит не от политического и экономического строя, а от богатства страны или работодателя. Плановость экономики при капитализме играет такое же значение, как и при социализме. И конкуренция за государственное финансирование при социализме ничуть не меньше, чем конкуренция за ресурсы и рынки при капитализме. Так что в капитализме и социализме больше схожего, чем принципиальных различий. Возможно, коммунистическая идея как-то заполнит пропасть в экономической науке, но пока коммунистические идеи слишком близки к утопии, как, впрочем, и понимание Царствия Божьего. Но это уже наш, внутренний религиозный спор – что есть Царствие Божье.
– Да, пожалуй, я от этого совсем далек. – Теология меня совсем не интересует, а вот рассуждения монаха об экономике меня увлекли. – Федор Матвеевич, а вы лично, как думаете, первична созидательная или потребительская часть экономики.
– Как человек, привыкший рассуждать, я понимаю, что это спор о первичности яйца или курицы. Но вы правы, Павел Иванович, с другой стороны, как человек с определенным мировоззрением, я лично считаю, что экономика оптимального управления ресурсами – первична. Но, мне кажется, вы и сами догадывались о моем мнении. Несмотря на мой духовный сан, основным, не главным, но основным моим занятием является…, – монах на мгновения задумался, – учет. Учет, раз уж мы об этом говорим, имеющихся ресурсов и здесь в скиту, и в других скитах и общинах.
– Проводя параллели со светской жизнью, можно сказать, что вы, Федор Матвеевич, – бухгалтер.
– Тогда уж, я – главный бухгалтер. – Монах довольно засмеялся. – Все люди, с которыми вы здесь встретитесь, так или иначе, занимаются учетом. Или помогают в этом. Мое же послушание – объединять их и направлять.
Федор Матвеевич более всего сейчас походил на служащего крупного учреждения, понимающего свою значимость. Оттого выражение лица у него было задумчивым, подчеркнуто терпеливым, но оптимистичным и располагающим. Отсутствие казенной мебели и ряса на монахе несколько противоречили образу, но, кажется, именно так он себя и воспринимает.
Ситуация сложилась как нельзя более