– Конечно! Спасибо тебе!
Я внимательно оглядела чемодан. Он не выглядел поврежденным или вскрытым. У меня просто гора с плеч свалилась. На несколько секунд я засомневалась, может, это знак, что именно этот чемодан потерялся в Торонто? А с ним и часть меня. Та часть, которая никак не могла смириться с тем, что я хочу начать снова жить. Теперь он здесь. Чемодан, а с ним и зарождающаяся надежда, что тьма позади меня рассеется.
Когда умерла мама, мне было два с половиной часа от роду. Думаю, папе пришлось тогда хуже, чем мне. В ту ночь в Центральной больнице Торонто он потерял не только любовь своей жизни, но и возможность полностью отдаться этому горю. У него просто-напросто не было на это времени. У него появилась я.
Он всегда говорил, что только я помогла ему тогда не сойти с ума. И я ему верю. И знаю, что это время было самым сложным периодом в его жизни. До смерти Остина.
Первые семь лет в моей жизни существовали только я и папа. Никак иначе. Совсем маленькой я думала, что все матери умирают при родах. Одна жизнь приходит на смену другой. И в этом был даже какой-то смысл. Все изменилось, когда я пошла в детский сад. У большинства детей было двое родителей. Или только мама.
Свою я знала только по фотографиям. Она была молода, хороша собой и очень похожа на меня. Длинные каштановые волосы, зеленые глаза и едва заметная щербинка между зубами. На фото она всегда улыбалась. Иногда я часами рассматривала ее лицо и улыбалась в ответ. Не могу сказать, что я по-настоящему горевала, думая о ней. Я скучала по ней, хоть и не знала ее. Странно, но это нельзя сравнить с теми чувствами, которые накрывали меня при мысли об Остине. Так не бывает.
По идее, мы должны были ненавидеть друг друга. Во всех фильмах и книгах, когда родители-одиночки создают новую семью, сводные братья и сестры вечно воюют. Остин Клэйберн и я не враждовали. Мы как будто ждали друг друга.
В пять лет папа объяснил мне, что у меня не может быть брата или сестры, так как для этого все-таки нужна мама. Несколько дней подряд я рыдала от горя. Я хотела, чтобы у меня тоже был старший брат, как у Челси Маккуистон. Тот, кто запрещал бы входить в его комнату, кто отбирал бы у меня детальки от лего. Когда два года спустя Остин и его мама переехали в наш дом, лего его уже не интересовало. Мне было семь, ему одиннадцать. Зато у него была эта невероятно крутая игра «Операция»: с помощью маленького пинцета из пластиковой куклы можно было вынимать крошечные внутренние органы. Я могла часами наблюдать, как он твердой рукой проводил эти «операции». А когда я достаточно подросла, мне даже было дозволено ассистировать.
Моя мечта о старшем брате все-таки сбылась. У меня появился Остин, а еще мама и счастливый отец. Счастливой стала и я.
Парадокс… Ведь я могла бы видеть в нем соперника. Он мог бы меня обижать. Я могла бы переживать из-за недостатка внимания и привязанности отца. Но зачем