Айвар больше не мог это читать, не мог больше выносить это уродство. Он закрыл стоящий на кухонном столе ноутбук и сосредоточился на затылке своего сына.
Комната была маленькая, меньше, чем хотелось бы, хотя и больше, чем он мог себе позволить. При разводе с Аугустой выяснилось, что делить-то особенно нечего. Квартира представляла собой совмещенную с кухней жилую зону открытой планировки, в которую удалось втиснуть небольшой стол, софу и телевизор.
Их старый дом отнюдь не был дворцом, но там, готовя кофе, ты не мог одновременно протянуть руку и пощелкать кнопками телевизора. Впрочем, компактность имела и положительные стороны, одной из которых была вынужденная близость к сыну.
Давид имел привычку уединяться, но о каком уединении может идти речь, когда твоя так называемая комната – это, по сути, хозяйственная кладовка без окна, все пространство которой занято кроватью? Играть в «Плейстейшн» он предпочитал в гостиной, чтобы не сидеть перед пустой стеной.
На экране вооруженные люди палили друг в друга. Айвар знал, что игра не предназначена для детей возраста его сына. Аугуста возражала бы, но здесь у нее не было права голоса. К тому же Давиду вот-вот стукнет четырнадцать, и Айвар припоминал, что в игры, запрещенные подросткам до шестнадцати, вроде бы позволено играть в присутствии взрослого. А если такого правила не существует, то его не помешало бы принять. Многим детям, особенно таким, как его сын, необходим аварийный клапан, отдушина для сброса негативных эмоций, чего не дают более спокойные игры. Может быть, ему самому не помешало бы снять напряжение, постреляв вражеских солдат из снайперского гнезда… Хотя вряд ли.
Айвар повернулся и уставился в окно.
– Как дела в новой школе?
Давид ответил не сразу. Безостановочный треск выстрелов прекратился, стало тише.
– Все хорошо.
– С другими ребятами познакомился?
Пауза. Как будто колебание.
– Конечно.
– И как они? Всё нормально?
Снова едва уловимая пауза.
– Да.
– Как их зовут? – За окном, мимо подступившего к дороге сугроба, неторопливо проехал автобус. – Твоих новых товарищей?
На этот раз молчание затянулось. Давид был хорошим мальчиком и врать не любил.
– Не помню.
Айвар хотел поймать его на лжи, сказать, что если у тебя есть друзья, то ты обязательно знаешь, как их зовут, – но не смог, как не мог заставить себя произнести имена детей, присылавших его мальчику гадкие, отвратительные сообщения в «Фейсбуке».
Он не знал, видел ли сын эти сообщения, и едва сдерживался, чтобы не отобрать у него ноутбук и не заменить телефон старомодным кнопочным. Да только какой от этого толк… Давид прочел уже десятки оскорблений в свой адрес, так что ничего нового не произошло. Мальчику слишком трудно в школе, чтобы еще запрещать ему интернет дома. Меньше всего хотелось превращать «отцовский