Обманули, старые перечницы! Отстучав «куда следует», они злорадно передали нас детдомовской воспитательнице.
Очевидно, старые злобные эНКаВэДэшницы имели договор на отстрел детдомовской «шпаны».
И вот гестаповка держит меня на весу и трясёт, как грушу.
Огромной, как лопата, лапищей резко бьёт по моей непокорной стриженой головушке:
– Молчишь, старая сука!?
Двухшереножный строй испуганно замер.
Застывший тягучий испуг тишины неожиданно прорезал тоненький девичий голосок:
– Не бейте его!
Ошалевшая от такой наглости домомучительница разжала бульдожью мертвую хватку.
Я плавно десантировался с двухметровой высоты на пол.
– Шалава, бл..дь! – рыкнула гестаповка, выдёргивая мою подружку Оксанку.– Блядища, бл..дь! Голос, бл..дь, подавать?!
И Оксанка, моя смелая заступница, оказалась на моём месте – под самым потолком узкого сумрачного коридора детдома.
Злобное жирное чудовище уже занесло свою боксёрскую мощную щупальцу.
Сейчас будет удар! Что делать?!
Резко подпрыгнув, я ринулся на помощь.
Был единственный способ помочь. Мне, маленькому худенькому мальчишке, он сразу пришёл на ум.
Мои острые злые зубки впились в жирную волосатую ляжку «мамы» -домомучительницы.
– Бл..дь! Сука, бл..дь! – взревел мотор фашистского танка.
Выпущенная на свободу, моя Оксанка десантировалась с двухметровой высотищи.
Ужасный вихрь опять подхватил меня и бросил под самый-самый потолок:
– Волчонок, бл..дь! Щас я, бл..дь, тебя!
Но ударить гестаповка не успела.
Дёрнувшись, она завопила:
– Ай, бл..дь! Ай! Ай!
Моя Оксанка! Она впилась маленькими острыми зубками в жирную рыхлую ляжку воспитательницы.
Рёв злобного страшного рыкающего Минотавра хлестнул по узкому грязному коридору.
Дикий ужас разметал маленьких детдомовцев по щелям.
Гестаповка-«мама», продолжая дико реветь и материться, с трудом оторвала Оксанку от своей жирной вонючей ноги.
– Щас, бл..дь! – рыкнула она, хватая девчушку.
Держа нас за шиворот, на вытянутых толстых руках, домомучительница лягнула копытом дверь актового зала.
Швырнула нас на пол. Грозно рыкнула:
– Сидеть, бл..дь! Карцер, бл..дь!
Щёлкнул замок. Время остановилось.
Но тишины не было. Динамик громкоговорителя, устроенный под потолком, издавал бравурные торжествующие звуки. И радостный советский человек ликовал, радовался свободной советской жизни:
– Ширр-ррока страна моя ррродная,
Много в ней лесов, полей и р-р-р-ек.
Я другой такой страны не знаю-ю,
Где так во-о-ольно дышит челове-е-е-к!
Обняв мою милую подружку, я слушал стук её маленького смелого сердечка. И строил планы побега.
Когда слёзы перестали капать из прелестных голубых глаз моей Джульетты, я подошёл к окну.
Ага! На уровне