Корсары султана. Священная война, религия, пиратство и рабство в османском Средиземноморье, 1500-1700 гг.. Эмрах Сафа Гюркан

«Уида» (водолазы нашли его в 1984 году) наряду с представителями всех морских наций Европы находились индейцы, а также чернокожие из Америки и Африки, и все оттого, что демократически настроенные пираты, поборники равенства (egalitarian) и свободы (libertarian), не знали другой родины, кроме моря и палубы. Напомним мы и то, как в Атлантике с 1715 по 1726 год 25–30 % из более чем тысячи пиратов-христиан составляли африканцы, и ни к кому из них, вопреки определенным мнениям[80], не относились как к матросам второго сорта. Порой они даже командовали белыми людьми, исполняя обязанности капитанов. Все это несомненно демонстрирует космополитизм и свободу корсарского мира[81].

      Нет смысла приводить примеры, отбирая время у читателя. Главная мысль заведомо понятна: прагматичный мир пиратов, бывший вне официоза и правил, умел решать любые разногласия лучше самой амбициозной империи. Вот идеальный феномен пограничья!

      И сколько бы ни преувеличивал Бельхамисси, утверждая, что почти все алжирские реисы были европейцами[82], мы сами видим, как на протяжении столетия среди корсаров становилось все больше неофитов-мусульман. Если не брать во внимание мелких пиратов, в основном мудехаров, которые пиратствовали на фыркатах и бригантинах (такие пираты сохранились до наших дней), то благодаря источникам, в которых перечислены капитаны больших чектири, легко понять, кто стоял на самом верху корсарского общества.

      Судя по шпионскому рапорту 1534 года, в кругу ближайших помощников Барбароса[83], покинувшего Стамбул во главе пятидесяти двух галер султанского флота, находилось всего три турка (Салих, Айдын и Таваджо). Остальные были мусульманами-неофитами: Мурад-ага, выходец с острова Лопуд, входящего в состав Дубровницкой (Рагузской) республики; Хасан-ага, уроженец Сардинии, наместник Барбароса в Алжире; генуэзец Хамза-реис; испанцы Леван и Эль-Кади Бали (Alcady Bali); неаполитанец Халчмат Сетан и грек Рамазан[84]. Возможно, мы и преувеличиваем, но это значимое наблюдение, и оно показывает, как мусульмане-неофиты пополняли их ряды восточно-средиземноморских корсаров с самого появления последних.

      Как видно из таблицы 1, в 1581 году из тридцати пяти реисов, возглавлявших алжирский флот, всего лишь десять (28 %) были настоящими турками (по выражению Антонио Сосы, «turco de nación», то есть «турок от рождения»). Также вместе с тремя реисами, чьи отцы обратились в ислам, 13 человек (37 %) родились мусульманами. Остальные 22 (63 %) – новообращенные мусульмане (turco de profesión, «турки по роду занятий»): шесть генуэзцев; три грека; два испанца; два албанца; два венецианца и по одному представителю Венгрии, Франции, Корсики, Неаполя, Сицилии и Калабрии. Обратим внимание, что один реис обратился в ислам из иудаизма.

Таблица 1

Корсарские реисы в Алжире и их происхождение. 1581

      Хаджи[85].

      Мурабит[86].

      Кади[87].

Окончание табл. 1

      Однако, несмотря на все показатели, в итоге следует отметить, что еще в третьей и даже в последней