Я привстала на кровати и сказала со злой усмешкой:
– Не очень по-доброму?! – не зная почему, я громко рассмеялась, – не очень по-доброму? Ну, Федька, уморил ты меня. Ха-ха-ха-ха.
Видя, что его укоры не возымели нужного эффекта, Федор махнул рукой:
– Спать ложитесь, завтра день длинный и очень для тебя интересный, так что отдохни и выспись.
– Иди уже, не смеши меня больше, а то живот разболится, – я махнула рукой от себя: так обычно делал папа, когда настоятельно предлагал мне выйти.
Федор недовольно качнул головой:
– Ты бы, Наташа, оставила свои барские замашки! «Иди-и-и, поди-и-и»… – Виданное ли дело, посылает она меня, точно крепостного. Не делала бы ты так более, – не то с обидой, не то с угрозой сказал Федор. – Ведь я теперь твой, а ты моя, и никуда нам более друг от дружки не деться. Будь моей женщиной, не барыней. Будь просто Наташей.
На этом он вышел и плотно закрыл за собой дверь. Меня больно кольнул тон, которым были брошены упреки в мой адрес. Колокольчики, предупреждающие об опасности, вновь зазвенели внутри. О своих словах, которые могли обидеть Федора, я почему-то даже не подумала. Неуемное чувство тревоги росло и, откинувшись на подушки, я еще долго лежала без сна. Только себе я могла признаться, что опасаюсь его. Я не боялась, нет, но, оказывается, мне нужно быть с ним осторожной, а значит, довериться ему всецело не получится… Это огорчало меня. И я уже всерьез подумывала, не отправиться ли мне, пока не поздно, восвояси.
Но, вспомнив страстный поцелуй, от которого захватывало дух, поняла, что, сколько бы я ни размышляла, выбрать что-то определенное будет трудно. Ведь были во мне и другие чувства, заставлявшие сильнее биться сердце. Я жаждала им обладать, быть хозяйкой его души, чувств, которые он ко мне испытывает, его неукротимого характера, родственного стихиям бури и ураганного ветра. Мне казалось, что только я одна могу управлять всем этим – его огромной силой, яростью, любовью. Всё это должно быть только моим!
…Сейчас я понимаю, что в угоду своему тщеславию, своим желаниям я пренебрегала знаками судьбы, которые посылались мне свыше. Колокольчики – предупреждающие, тревожные – звенели во мне с каждым разом всё настойчивее, но я упрямо не хотела этого замечать. Не думала о том, что может завести меня в глубокую тьму… вернее, не хотела об этом думать!
Я верила тогда, что наши ссоры – это просто притирка. Так камни притираются друг к другу. И мы с ним тоже были как два камня, твердые, непокорные, и каждому казалось, что один сможет взять верх над другим. Все наши старания уходили на эту борьбу. Но вместо ожидаемой радости мы только больно ранили друг друга. Искры летели при каждом соприкосновении, куски отваливались, оставляя глубокие ямы, внутри всё стучало и звенело, когда мы пытались соединиться нашими гранями и стать одним целым.
Ничего я не понимала