Но прапорщик остался жив и появился в образе литературного героя Рокотова. Он поднялся во весь рост в новом изящном обличии, без стека. И первое, что он сделал, – похоронил свои жертвы, свидетелей событий тех дней, и заслонил своей фигурой подлинных борцов революции.
И победа осталась за ним. Его оружие оказалось действенней.
Шло время. События тех дней стали историей. Партия не забыла своих борцов. Истпарт9 собирал материалы. Истинные дела были зафиксированы и сохранены. Документы и материалы собраны и подшиты. Они бережно хранятся в архивах, охраняемых государством. Это – торжественно-почётная могила, на которую приходят в торжественные дни почтить память погибших. Но кладбище хранит память, но не пытается оживить покойников. Никто не смеет тревожить покой этих могил.
И прапорщик пошёл в поход.
Время шло.
Прапорщик от инфантерии стал генералом от литературы. Он захватил позиции в литературе, на радио, в молодёжных аудиториях, даже в штабе центрального органа писателей, и вышел на оперативный простор. В его распоряжении были мобильные части журналистики, ударные силы беллетристики, умело камуфлированные художественным вымыслом, который давал право в увлекательной форме изменять факты, обращать героизм в случайность, придавать трогательное значение мелочам, выдвигая их на передний план. Изменив названия, превратить Усть-Каменогорск в Усть-Утёсовск, Ульбу в Гульбу. Подменять фамилии: Малашкин стал Милашкиным, Королёв – Богатырёвым, Дагаев – Гагаевым. Он мог всему придать желаемый характер, не считаясь с фактами. Не почтить молчанием, а убить умалчиванием подлинных героев – таких, как Юрьев, Мельников, Колмыков, Брежнев, Костюрин, Рутковский, Заплетнюк и другие, заслонив их фигурой Рокотова.
Вот повесть «Друзья», где с XIV главы, для завязки сюжета, дан эпизод восстания в крепостной тюрьме 22 июня 1919 года, сведённый к ребяческим похождениям Алёши Белозёрова. В результате трагическая история превратилась в беллетристику, где главной движущей силой партизанской борьбы оказались мальчик с заимки, по детски беспомощный Алёша, и медвежонок Бобошка.
А могилы и архивы хранили молчание.
Вот «Первая любовь», где события грозного времени, столкновение двух миров, служат лишь фоном и пьедесталом для удачливого, приятного во всех отношениях Рокотова. Но рокот волн революции заглушает ласковый шум прибоя, тонких чувств юноши, осчастливленного вниманием тоскующей жены миллионщика.
Прапорщик старается изобразить себя чувствительным демократом, которого шокирует издевательство над солдатом-киргизом. Он по-барски снисходительно относится к «своему» преданному рабски денщику. Его возмущает прогнивший быт офицерства, но это благородное возмущение не толкает его на крайности, у него и мысли нет уйти к партизанам. Он способен только морщиться и показывать