Из-за яркого солнца окно было завешено ночными шторами, создавая в палате полумрак. Неожиданно дверь скрипнула, и перед пациенткой предстала невысокая женщина около шестидесяти лет. Девушка перевела сонный взгляд на гостью в бахилах, и чары Морфея вмиг развеялись, как дым от огня.
В ухоженном лице с довольно глубокими морщинами вокруг глаз и слегка подвисающим вторым подбородком девушка узнала мать. Как неожиданно женщина вошла в палату, так же неожиданно Эрну одолели не самые приятные воспоминания. Девушка была удивлена появлением матери, и в то же время ей овладела злость.
Яркий макияж глаз, губы, выведенные красной помадой, выходившей за контуры, высоко прочерченные, создающие вечно удивленный взгляд полукруглые перманентные брови. За то время, пока Эрна не виделась с матерью, та успела постареть.
– Как ты узнала? – холодно спросила дочь.
– А как же «здравствуй, мамочка»? Мой номер все еще указан в твоей карточке на какой-нибудь экстренный случай. Вот как сейчас, например.
«Постарела, а вот русский акцент остался», – фыркнула про себя Эрна, отводя взгляд на телевизор.
Не услышав желанного приветствия, женщина подошла к креслу, осторожно положила на него сумочку коричневого цвета вместе с пакетом и направилась к Эрне. Мама молча обняла дочь, но Эрна лишь слегка дотронулась руками до ее спины. В воздухе расплылся аромат сладких духов, от которого закрутило в носу.
– Хоть ты меня и вычеркнула из своей жизни, но я все-таки твоя мать, – строго произнесла женщина. – Я волнуюсь за тебя! Что случилось? Я приехала сразу же, как узнала о происшествии. Почему твой муж не позвонил мне раньше? Если бы не медсестра, я бы так и не узнала, что ты попала в аварию.
– Мам, – освобождаясь из объятий женщины, сказала Эрна, – тебя ведь никогда не интересовала моя жизнь. С чего вдруг сейчас интересуешься?
– Что бы ты там себе ни напридумывала, но я волнуюсь за тебя. Могла хотя бы позвонить мне…
– Мама, не начинай… Как я тебе позвоню, когда мой телефон выключен?!
– Что значит не начинай? Для меня он всегда у тебя выключен, – возмущенно перебила женщина свою дочь. – Последние два года я просто не понимаю твоего отношения ко мне. Не звонишь, не пишешь…
– А может, потому что ты этого заслуживаешь? – огрызнулась Эрна, скрещивая руки на груди.
Женщина сморщила лоб и посмотрела на дочь круглыми глазами, которые, казалось, сейчас вылезут из орбит.
– Эрна! Как можно разговаривать с матерью в таком тоне? Где твои манеры?
– Мама! – фыркнула дочь. – А как можно… как можно…
Эрна хотела высказать все, что думала о матери в эту минуту, но все-таки не решилась. Она привыкла жить без нее, привыкла считать себя ненужной, предметом интерьера или пустым номером в записной книжке. Кто такая – мама? Та, что лишь строит карьеру? Та, что считает дочь обузой?
Глубоко в душе Эрна винила эту женщину за то, что случилось