– Непременно! Больше нет пожеланий?
– Немедленно переведите меня в другую палату.
– Сейчас подготовим и переведем. Что еще? Или все?
– Не совсем все. – Прозоров задумался ненадолго и взглянул виновато. – Вы можете мне сказать, сколько меня продержат в больнице?
– Пока еще рано говорить о выписке.
– Понимаю, виноват. Президент – лицо неприкосновенное, а я позволил себе такую вольность… Но я обязан был сказать! Если я вижу, что его звезда сгорела и обратилась в булыжник. Кстати, послезавтра ночью империя разрушится.
– Какая империя?
– СССР… Я же ему сказал – звезда сгорела и превратилась в камень, в булыжник – оружие пролетариата. Если бы услышал мой крик – принял бы меры, образумился и не понес горе народам. А теперь будет много горя, потому что завтра они уже съедутся в Белой Веже, а послезавтра ночью взорвут империю изнутри. Вот будет грохоту! Почище Чернобыля! Высвободится энергия сцепления. А она опаснее, чем радиация…
Это уже напоминало бред. Лицо больного медленно превращалось в белую страшную маску. Гелий пообещал исполнить желание затворника и поспешил удалиться из камеры. Он тут же отдал распоряжение освободить один из кабинетов, оборудовать его прослушивающей аппаратурой, поставить кровать, стол и стул – словом, создать минимум удобств и перевести туда объект. Сам же помчался наводить срочные справки по поводу Слухача, теперь носящего имя отца Рафаила.
5
Спецслужбы чутко реагировали на запросы Центра, однако прошли сутки, прежде чем Карогод получил требуемую информацию. Вернее, лишь половину ее – подтверждение, что в Свято-Кирилловском монастыре действительно есть недавно принявший постриг монах по имени Рафаил, в миру носивший фамилию Губский.
У Гелия сперло дыхание, хотя другая часть сведений еще была где-то в пути – фотопортрет и биографические данные. Чувства он испытывал сложные: то неуемной, какой-то ребячьей радости, которую приходилось душить в зародыше, то страха неизвестности – тоже по-детски острого и необъяснимого. Получив наконец по факсу полную информацию, Гелий, несмотря на поздний час, отправился к генералу Непотягову в район города Апрелевска, где старик получил хороший сельский дом от государства вместе с пенсией и новым именем. Конечно, в первую очередь руководствовался местью – любопытно было глянуть на физиономию генерала от сельской механизации, когда тот станет рассматривать фотографию в черной рясе с приложенной справкой. Однако вместе с тем осваивающий азы Астрального Анализа новый начальник Центра интуитивно тянулся к старому и опытному в этих делах человеку, чтобы, доказав свои способности неожиданным розыском пропавшего ясновидца-подводника, найти себе и соратника в лице Непотягова. Повертится, поворчит и все равно никуда не денется, потому что ушел из Центра не по своей воле, а был отсажен от любимого занятия, как дитя от груди…
Генерал и правда мастерил книжные полки во всю стену и топил стружками