– Поиграешь с детишками этими бедными, и хорошо становится, – объяснял он Джереми.
От дверей приюта к шоссе вела широкая лестница. На дороге ждал голубой кадиллак мистера Стойта. За ним стояла еще машина, поменьше; ее не было, когда они приехали в больницу. Тень подозрения пала на сияющее чело мистера Стойта, как только он ее увидел. Шантажисты, похитители детей – все может быть. Рука его потянулась к карману. «Кто это?» – крикнул он, и в голосе чувствовалась такая ярость, что Джереми на мгновенье подумал, уж не начинается ли приступ безумия.
В окне машины показалась широкая и круглая, как луна, физиономия со вздернутым носом; губы, сжимавшие сигару, растянулись в улыбке.
– А, это вы, Клэнси, – сказал мистер Стойт. – Почему не предупредили, что приедете? – Выражение его оставалось насупленным, хмурым, и на щеке начал подрагивать мускул. – Терпеть не могу, когда за мною чужие машины пристраиваются. Поняли, Питерс? – чуть не заорал он своему шоферу, хоть тот ничем не провинился – просто подвернулся под руку. – Терпеть не могу, запомните.
Тут ему вдруг вспомнилось, как упрекал его доктор Обиспо, когда он срывался. «Сознательно желаете укоротить свои дни, мистер Стойт?» Доктор говорил язвительно, холодно и при этом улыбался, не скрывая пронизанного сарказмом безразличия: «Вам, видимо, очень хочется, чтобы до удара дошло. Второго удара, прошу заметить, и тогда уж вы так легко не отделаетесь. Если вас эта перспектива привлекает, продолжайте в том же духе. Желаю успеха».
Напрягши волю, мистер Стойт подавил свой гнев.
– Бог есть любовь, – сказал он, ни к кому не адресуясь. – Смерти нет.
Покойная Пруденс Макглэддери Стойт была поборницей Христианской науки.
– Бог есть любовь, – повторил он и подумал: будь люди поскромнее, не раздражай они его на каждом шагу, он бы не выходил из себя. Бог есть любовь. Во всем виноваты они.
Меж тем Клэнси вылез из машины и, нависая над паучьими ножками неправдоподобно раздувшимся животом, с таинственными улыбками и подмигиваниями поднимался по ступеням.
– Что случилось? – осведомился мистер Стойт, добавив про себя: хватит уж тебе кривляться. – Да, познакомьтесь, это мистер… мистер…
– Пордейдж, – сказал Джереми.
Клэнси источал обаяние. Рука его была неприятно влажной.
– У меня для вас новости, – сказал он полушепотом, точно заговорщик; сигару он прикрыл ладонью, так что весь дым вкупе со словами достался одному мистеру Стойту. – Вы Титтельбаума помните?
– Который из муниципального технического отдела?
Клэнси кивнул.
– Да, он там работает. Как многие, – сказал он загадочно и опять подмигнул.
– Ну, и дальше что? – Хотя Бог есть любовь, в голосе мистера Стойта чувствовалось накипающее раздражение.
Клэнси взглянул на Джереми Пордейджа, затем, со всем искусством провинциального