– Нет уж, не надо мне такого.
– А что? Раздобреешь на тридцать кило и станешь такая Монсерратушка Кобальешка!
– Ха-ха-ха! – покатилась Танни, – научиться петь оперу, чтобы заделаться толстухой? Пожалуй, я пас!
– Ну смотри… А препод там весьма и весьма!
– Откуда знаешь?
– Мне его Дария показала.
Мне показалось, что у Танни как-то многозначительно блеснули глаза, но она ничего не сказала.
– Девушки, – таки решили парни подкатить, уже нацепляя на лица маску приятности и общительности.
– Нет, спасибо, – решительно отбрила Танни, цапнула сложенные папки и умелась прочь.
– Не судьба, – я пожала плечами и отправилась за ней следом, лопатками чувствуя их разочарование.
Глава 3.
Я всегда его любила. С самого первого дня, как я увидела Ина, небрежно, крайне расслабленно привалившегося к стене и прижавшего к груди кучу папок, его голова была откинута назад так, что затылок был прижат к стене…С того мгновения я любила его, и это чувство так никогда и не прошло. И оно не изменилось, хотя сама я с годами менялась, и, мне кажется, росла над собой… Я росла. Я менялась. Личность становилась где-то мягче, где-то сильнее, где-то менее гибкой. Но не менялась моя любовь к Ину. Как будто она была моим личным абсолютом.
Я увидела его, и меня словно кто-то ударил, дыхание перехватило, стало не хватать воздуха, как будто из него исчез кислород, я схватилась обеими руками за горло, потому что стало казаться, что меня кто-то душит. Я так и застыла посреди коридора. Хорошо, что я шла одна, все мои однокурсники уже были в аудитории, я опаздывала и поэтому была в одиночестве, а то в этот момент со стороны я, наверное, смотрелась достаточно глупо. Стоит такая девица посреди коридора и пытается выровнять дыхание, которое у нее пропало на пустом месте, ни с того ни с сего. Лицо, наверное, тоже выглядит по-дурацки. Возможно, увидь меня кто-то, решил бы, что у меня сердечный приступ. Так и было, если честно… У моего сердца случился обморок, потому что оно влюбилось. Раз и навсегда. Бесповоротно.
Я хлопала ресницами, впервые всерьез пожалев, что они накрашены, и я не могу от души потереть кулаком глаза, и пыталась дышать нормально, получалось плохо. Разве так бывает? Разве можно просто влюбиться в кого-то, кто совсем не знаком? Чужой, посторонний человек вдруг стал очень необходим, хотя еще и слова не произнес. Что это со мной творится?
Ин смотрел в потолок, о чем-то размышляя. На нем было темно-синее поло, застегнутое до самого верха, открывавшее загорелые мускулистые руки с выгоревшими на солнце волосками, запястья