По приезде в Москву «Театру гармоничного человека» назначили место размещения в бывшем купеческом особняке, который стоял в Печатниковом переулке – в самом центре сплетения сретенских кривых и узких заездов, проездов, улочек, недоулиц и проулков. Бывший хозяин особняка славился любовью к театру. По стопам коллеги-купца Константина Сергеевича Алексеева, больше известного по псевдониму Станиславский, он не пошёл. Считал, что стремление служить обществу, превращая сцену в трибуну, истинного коммерсанта только компрометирует. По примеру бар-крепостников позапрошлого и прошлого веков он завёл личную труппу и давал спектакли только и исключительно для друзей – ценителей.
С Гурджиевым приехали пятнадцать самых одарённых, по мнению Мастера, и наиболее приближённых к нему учеников. Семь девушек и восемь парней разных национальностей – азербайджанцы, турки, двое узкоглазых тибетцев, пара арабов, русские, даже трое французов – показывали танцы просветления духа. Эти композиции были похожи одновременно на верчения дервишей, удивительные прыжки на сцене «босоножки» Айседоры Дункан и на имитации боя саблями в хореографии кавказцев. Однако вся эта мешанина и разностильная эклектика производила на зрителей потрясающее впечатление. У каждого, кто сидел в зале, складывалось впечатление, будто, сумей только запомнить и повторить нервную вязь переползаний, вращений и подскоков, и откроется иной, более приспособленный для человека, мир; и сам ты станешь другим: приобретёшь безошибочные рефлексы хищника, станешь потрясающе быстрым. А самое главное – ты поймёшь смысл этой жизни.
Артисты репетировали на сцене небольшого зала. Георгий Иванович сидел в пятом ряду и следил за исполнителями, поглаживая роскошные седые усы. Он периодически останавливал танец, просил исполнителей медитировать. Потом действо начиналось снова.
Сталин вошёл в зал и быстро зашагал к старому другу. В левой руке он нёс потёртый кожаный портфель, туго набитый и, похоже, тяжёлый. Верный Поскрёбышев остался в дверях, цепким взглядом обшаривая помещение. Гурджиев сидел не оборачиваясь, увлечённый вихрем человеческих тел, метавшимся по сцене. Когда вождь приблизился, бесшумно ступая мягкими сапогами без каблуков, Георгий Иванович встал и повернулся: «Здравствуй, Сосо».
– Здравствуй, Георгий. – Маленький Сталин подал руку худому Гурджиеву, который рядом с Сосо показался высоким. Друзья обнялись.
Молодые суфии, столпившись на сцене, с интересом следили за встречей Хозяина и Мастера.
– Работайте