– Это хорошо. Не то хорошо, что обижены. Хорошо, что говорите правду. А ведь понимаете, что мы можем за такую правду вернуть вас в лагерь. К Куцему, который очень вас ждёт. И к Успенскому. Да вы пейте, хороший чай. Настоящий грузинский. Вы – мужественный человек, товарищ Марков? – совершенно неожиданно спросил вождь, не изменив тона.
– Не знаю, товарищ Сталин. О себе трудно сказать, смел ты или труслив.
– Как же так? Вы – профессиональный военный. Под артиллериский обстрел попадали. В штыковые хаживали.
– Боевые действия – это технология. Если знаешь её и выполняешь требования техники безопасности, почти наверняка останешься живым. За исключением неизбежных случайностей. Теория вероятности, закон больших чисел и так далее. Так что на войне надо делать то, что должен. Бояться тут некогда и незачем. Вы, Иосиф Виссарионович, это по собственному опыту знаете.
Хозяин кабинета усмехнулся, кивнул:
– И у следователя в кабинете комкору Маркову посидеть довелось. Били сильно?
– Не до смерти…
– Страшно было?
– Не совсем то слово. Когда ты в наручниках в полной власти какой-либо сволочи, садиста? Мерзко. Убить хочется.
– А смогли – убили бы?
– В тот момент – безусловно.
– А показаний ни на кого вы не дали.
Вождь смотрел прямо в лицо Сергею, не мигая. И в то же время было видно, что мысли Генерального секретаря сосредоточены совсем не на собеседнике.
Марков пожал плечами:
– Врать не приучен. Даже когда… очень просят.
– Дадите честное слово… коммуниста, что, выйдя отсюда, будете нам по-прежнему честно служить? На любом месте и в любой должности.
– Лично вам или «трудовому народу», как в Присяге сказано? России?
– А есть разница?
– Для меня есть.
– Вождю. И партии этого самого «трудового народа».
Губы Сталина дрогнули в едва заметной усмешке.
– Тогда только до тех пор, пока буду убеждён, что вождь выражает волю партии и народа. А то ведь, товарищ Сталин, меня сапогами в живот и по почкам били как раз за то, что некоторые «вожди», что мне наградные листы подписывали и в партию принимали, потом не «вождями», а «наймитами» оказались…
Сталин над этими словами думал долго. Достаточно, чтобы у слабого человека все гайки отдались.
– На Троцкого намекаете? – недобрым голосом спросил он.
– На него тоже. Из его рук «Красное Знамя» принимал. Тогда везде писали – «товарищ Троцкий, организатор и вождь Красной Армии…».
– Смелый человек, – задумчиво сказал Сталин. – Очень смелый и не очень умный. Кто сказал: «Если ты говоришь, что думаешь, то думаешь ли ты?»
– Не знаю, товарищ Сталин.
– Я сказал. Ладно, оставим эту грустную тему. Я тоже одно время заблуждался насчёт