– Ну а какие тут могут быть. Мол, не могла Хелена себя убить, не такая была и несчастной не выглядела. Хелена, наоборот, по жизни всех заражала радостью. И вдруг – такое. Что-то во всем этом было нечисто.
Глаза Сааны постепенно округляются.
– Но нельзя забывать, что деревушки типа нашей всегда полны пересудов, – шепчет тетя, кивая на столик со старушенциями. – Вон те две, например. Одна у них забота – остальным косточки перемывать, будто у самих в жизни ничего не происходит. И, знаешь, их можно понять. Тут ведь тишь да гладь. Той Хартолы-то – деревушка! Хотя нет, подожди, королевская община – руководство решило, что этому месту надобно зваться так, – важно произносит тетя. Саана еще долго обдумывает ее слова.
Следующим утром, в канун Юханнуса, Саана подскакивает ни свет ни заря – впервые за все время в Хартоле. Мысли о мертвой девушке не выходят из головы. Несмотря на короткий и беспокойный сон, Саана бодро шагает на кухню, где обнаруживает тетю, увлеченно читающую газету с чашечкой чая в руке.
– Я тут подумала… а что, если покопаться в этом деле? Заняться смертью девушки, – говорит Саана, поочередно открывая шкафчики в поисках кофе и фильтров.
Тетя отрывает взгляд от газеты и улыбается. Саана вышла наконец из своей спячки – какое облегчение.
– О, ты выписываешь «Хесари»[11]? – удивляется Саана, различая в руках у тети знакомый шрифт.
– Крестьяне должны быть в курсе господских дел, – смеется тетя. – Кофе – вторая дверца справа.
Саана наблюдает за флегматично капающим кофе, облокотившись на кухонный шкафчик. Аромат постепенно пропитывает всю комнату.
– В конце августа как раз тридцать лет будет с того случая, – вдруг произносит тетя и переворачивает страницу.
Саана вздрагивает, будто очнувшись. Ее пронизывает ощущение того, что это – начало чего-то большего. Может ли чья-то смерть подарить Саане новую жизнь?
– Хелену нашли на исходе лета. Помню, что все ягоды с кустов к тому моменту собрала. Тебе было не больше пары годиков.
Саана дожидается последней кофейной капли. С каждой минутой намерение крепнет, наливается силами. Это – отправная точка. То, от чего нужно отталкиваться. Загадочная смерть девушки.
Я наблюдаю за тем, как раскаленное железо давит на мягкое, дрожащее мясо. Приглушенное шипение чем-то напоминает звук спички, потушенной в струе воды. Когда жар доделывает начатое, я в последний раз смотрю в глаза этому мужчине: он отчаянно ищет спасения в чем-то. В смирении? В раскаянии? В мольбе, панике, прощении? Он тонет в невозможности осознать происходящее, он сдается и скоро будет поглощен унынием. Или он уже догадался? Неужели и правда понял, что на сей раз милости он не дождется? Что настало наконец время платить по счетам. Что ему предстоит посмотреть в лицо смерти… Его апатия несколько разочаровывает. Как-то все слишком легко. Он мог бы яростно брыкаться, или ползать тут на коленях, или до последнего все отрицать.