– Пойдём, я покажу тебе ванную и твою комнату, – позвала её Грэйс.
Проходя мимо кухни, Грэйс мимолётно бросила:
– Здесь у нас кухня.
Из кухни они свернули налево, в небольшой коридор, из которого выходили две двери: одна в ванную, другая – в спальню Керри и Грэйс.
– Вот ванная, твои принадлежности, – показала Грэйс и, помолчав, добавила воспитательным тоном: – Мы принимаем душ каждый день.
Это тоже прозвучало как указание, но Ирина была рада ознакомиться с правилами семьи сразу, чтобы не выглядеть на фоне обитателей этого выскобленного домика белой вороной.
– Теперь пройдем в твою комнату, – продолжила Грэйс.
Они вернулись в кухню, прошли через заднюю дверь и очутились в небольшом коридорчике. Здесь отчаянно работала стиральная машина, издавая гулкие неприятные звуки. Рядом с ней теснилась молчаливая сушилка.
«Джонсонов не было дома часов пять, а стиральная машина работает?..» – удивлённо подумала Ирина, но промолчала.
Грэйс протиснулась через узкий проход и открыла дверь в крошечное помещение, которое, по всей видимости, было техническим и где ранее, судя по всему, законно проживали обе машины. Теперь же комнатёнку переоборудовали под спальное место, выдворив стиральную машину с сушилкой прямо в коридор. На их же место поместили компактное раскладное кресло и тумбочку. Проходившие в углу две железные трубы должны были заменить гостье вешалку для одежды – на них кто-то с видимой заботой и аккуратностью развесил аж около двадцати плечиков из толстой проволоки.
Техническое помещение не предполагало наличия стандартного окна – благо, что здесь вообще было хоть какое-то окно, пусть даже маленькое, убогое, под самым потолком. Благодаря ему в комнатку попадало немного солнечного света.
– А вот и твоя комната, располагайся, – проговорила Грэйс. – Здесь можешь развесить свою одежду. Переодевайся, отдыхай, обед будет готов через 40 минут.
Она улыбнулась как ни в чём не бывало и пропала.
Ирина ещё раз обвела глазами своё странное обиталище и устало опустилась в кресло.
«Хорошо ещё, что сюда вошло кресло, – саркастически заметила она, – могли бы и вовсе на полу уложить. Как им вообще разрешили взять студента по обмену? У них что, нет никаких требований к принимающей семье? Тут даже шкафа нет. Сами-то бы попробовали пожить в этом ящике! – возмущению не было предела. – Поселили в кладовке, практически без окна, вдали от американской цивилизации, в настоящей *опе. Что я здесь буду делать целый год???»
Ирина закрыла лицо руками. Ей хотелось рыдать. Мысли путались, мозг отказывался поверить в увиденное. Впервые в жизни она почувствовала невероятную жалость к себе. Хотелось зареветь, позвонить домой и пожаловаться маме о том, как все её надежды рухнули и как ей невыносимо плохо и одиноко. Ей казалось, что она неожиданно очутилась за стеклянной стеной, где её никто не слышит, не чувствует, не понимает.
Однако времени на страдания не было.