– Еще бы понимать, как этот, – щелкает пальцами и едва выговаривает, – суваж, мерд и кранк смогли уместиться в одной голове.
– Училась хорошо и с репетиторами занималась, – улыбаюсь и на выдохе добавляю с такой патокой нежности, что Леська уже пищит от восторга. – Je te déteste cochon. Vous êtes un connard cruel et cynique et une merde rare!13
– А-а-а-а-а!!! Класс!!! Обожаю!!!
– Звучит, как признание в любви, – хмыкает Влад. – Не зря французский считают ее языком. У Лары Фабиан вроде была песня про этот же тэ. Лесь, не помнишь? Же те, же те, комо фу и что-то там.
Довольно точно напевает мотив, только я хохочу от того, как он произносит слова, и не собираюсь его поправлять и тем более раскрывать всю прелесть этого самого языка любви. Блаженен тот, кто верит? Признание? А-ха-ха-ха-ха!!!
– Нет, не спорю, что мое произношение страдает, но где я и где международные отношения? – Влад бросает на меня быстрый взгляд через зеркало заднего вида и снова сосредоточивается на дороге.
Около магазина делаем небольшую остановку – Леся уточкой летит за тортиком, а Влад выходит покурить. Я же благоразумно решаю никуда не дергаться и остаюсь в машине. Пока вылезешь из этого плена, потом снова заползать – времени больше потрачу и разговаривать с Владом не хочется от слова совсем. Да и он не спешит хотя бы извиниться. Присел на капот, щелкает крышечкой зажигалки и пускает колечки, доводя своим спокойствием, тупостью и непрошибаемостью до бесячки.
«Да как так можно? Совсем нечего сказать? Манеры исключительно в „Провансе“ с Бришкой, а со мной что? Можно не церемониться?»
Из обиды за грубость меня бросает в жерло ревности и обиды, но уже за тупость. Хочется выскочить, выораться уже на родном и могучем с применением тех слов, которые, по его мнению, не знают принцессы. Демон он, как же.
«Дикарь! Неотёсанный дикарь!!! Только и может, что махать кулаками. Ой, вы посмотрите, научился все же окурок тушить и бросать в мусорку.»
Язвительность судорожно захлапывает свой ротик, стоит Владу снова оказаться в машине. Достает из кармана упаковку мятных леденцов, один отправляет себе в рот и протягивает мне коробочку, как ни в чем ни бывало:
– Хочешь?
– Нет!
– Как хочешь.
Ещё немного и меня сорвет с катушек. Бесит. Бесит каждое его движение, нахальность, с которой включает магнитолу, и насвистывание. Из-за детского кресла не вижу, что именно он делает, но через