Не будем сейчас детально углубляться в историю архитектуры. Отметим только, что в процессе распада классицизма противоречия между выявленными В. С. Горюновым составляющими классицистической структуры оказались (в определенных условиях) сильнее внутренних связей. Эти выше отмеченные компоненты, освободившись, словно бы разлетелись, как огни фейерверка. Именно они и предопределили природу и направленность важнейших течений европейского зодчества XIX века. Поначалу течения были довольно ясно противопоставлены друг другу: «археологическое направление», «стилизаторство» и рационализм. Но в конечном счёте архитектура, переосмысленная как «средство украшения построек», выродилась в ту безудержную «микстуру», которую впоследствии и видели обычно за термином «эклектика». Меньше задумывались о том, что на протяжении десятилетий определённые позиции оставались за критическим
рационализмом и за академической культурой, которые в конечном счёте способствовали важнейшим преобразованиям архитектуры на рубеже XIX и ХХ столетий.
Необходимо сказать несколько слов о понятии «рационализм». Впервые обратив внимание на внутреннее противоречие между рационализмом и историзмом в рамках доктрины классицизма, Василий Семёнович при этом всегда подчёркивал принципиальное различие между утилитарным рационализмом, понимаемым как экономное, разумное сочетание «прочности и пользы», и «рационализмом формы», то есть тенденцией к канонизации, установлению законов гармонии и «красоты». Очевидно, что эти «два рационализма» не только имеют мало общего между собой, но порой выступают как антагонистические сущности.
* * *
На основе выработанных В. С. Горюновым представлений совсем в ином свете представился и «загадочный сфинкс» – архитектура эпохи модерна. В ту пору, когда историки архитектуры обратили внимание на некоторые художественные достоинства модерна, на планете догорал, закостеневая, функционализм, превратившийся в «интернациональный стиль». Западные искусствоведы и архитекторы, возглавляемые авторитетными