– Не напрашивайтесь, я не хочу вас бить. Зачем настаивать на том, что еще не произошло? Допрашивать вас я не собираюсь, для этого в Красной Армии существуют специальные органы. Хочу лишь предупредить, чтобы вы вели себя правильно. Один вопрос, герр Карлсдорф: какого черта вы оказались без охраны в этой дыре?
– Я всего лишь летчик, не штабист, о какой охране вы говорите? – поморщился майор. – Я получил два дня выходных по случаю легкой контузии. У поврежденного самолета взорвался бензобак, а я по нелепой случайности стоял неподалеку. Больше никто не пострадал. Сейчас я в норме, возвращался в Плавники из Губино, где и проводил свой краткосрочный отпуск. Там налажен офицерский быт, есть развлекательное заведение и даже бар, где работают ваши повара, прошедшие обучение. За мной прислали машину. Но когда мы возвращались, то обнаружили, что подмыло дорогу в районе моста, образовался провал. Это случилось всего за какой-то час. На карте есть объездная дорога, Вильгельм уверял, что уже ездил по ней. Район теоретически опасный, но кто не рискует…
– …тот не пьет шампанское, – кивнул Глеб. – Ну что ж, сочувствую, герр Карлсдорф. Сегодня не ваш день. Район действительно так себе. Надеюсь, вы хорошо отдохнули в Губино?
– Не надо надо мной издеваться! – вспыхнул майор. – Вы с таким же успехом могли оказаться на моем месте!.. Послушайте, лейтенант… – Майор сделал над собой усилие и со скрипом заговорил дальше: – Я не собираюсь ничего скрывать, готов сотрудничать с советскими властями и рассчитываю на достойные условия содержания в плену. Я не участвовал в военных преступлениях, не люблю СС, недолюбливаю Адольфа Гитлера и проводимую им политику. У меня больная астмой жена и четверо маленьких детей, мы вот уже несколько лет жертвуем немалые суммы детскому приюту на Рубинштрассе…
– Святой вы человек, герр Карлсдорф, – уважительно заметил Глеб. – Не знаю только, оценят ли вашу святость жители мирных советских городов, которые вы бомбили, и раненые военнослужащие, которых вы расстреливали. Это вам доставило удовольствие, не так ли?.. Вы покраснели, герр Карлсдорф, – это возмущение или стыд?.. А, я понял. Так поступают другие, а вы лишь выполняете свой воинский долг… Ладно, к чему эти разговоры, майор? Скажите спасибо, что ваши речи понимаю только я, не то мои люди уже порвали бы вас.
Пленный надрывно закашлялся.
Внезапно в стороне начался сильный артобстрел. Взрывы раздавались в нескольких километрах к западу. Работала тяжелая дальнобойная артиллерия. Вздрагивала земля. Разведчики застыли, вытянули шеи. Обстрел продолжался несколько минут. Артиллерия работала по площадям, обрабатывая заданный участок территории. Потом все стихло – так же резко, как