Макстейн как личность вызывал у обоих парней положительные впечатления и уважение, но отсутствие конкретной информации, смешение чувств вызывали настороженность, с одной стороны, и предвкушение захватывающей авантюры – с другой.
Билл терпеливо наблюдал за лицами парней, выражающих то сомнение, то тревогу, то глубокую задумчивость. Не затягивая напряженную паузу, он придвинул кресло вплотную к сидящим и тихим уверенным тоном заговорил…
Его слова все прояснили.
Вашингтон, сентябрь, 1989 года
Шум турбин самолета рейса Новый Орлеан–Вашингтон стих. Международный аэропорт Вашингтон Даллес на западной стороне города принял очередной поток пассажиров.
Ахматов, вытягиваясь во весь рост, выглядывал в толпе прибывших знакомое лицо. В своих пальцах он сердито сжимал бланк срочной телеграммы, на котором жирными буквами было выбито: «Встречай, братик. Буду в субботу. Западный аэропорт. Элен».
Легкомысленность и беззаботность сестры вызывала и смех, и недовольство, особенно после того, как попеременно с Брайаном они ожидали ее прибытия в Вашингтон с утра и до вечера. В спешной телеграмме не было указано ни номера рейса, ни времени прибытия.
В 18:07 часов приземлился последний на субботу рейс из Нового Орлеана, откуда могла вылететь Элен Ахматова.
Брайан ожидал ее до обеда, пока Алекс исполнял поручение Макстейна, а после обеда – сам Ахматов. Оба пропустили занятия в университете и остались без ленча.
«Уж если она и теперь не появится, я ей задам!»– мысленно грозился Алекс.
И только он об этом подумал, как его взгляд вскользь пробежал по лицам прибывших и остановился на белых кудряшках. Изумрудные глаза Элен радостно сверкнули, и она нетерпеливо начала продвигаться вперед, игнорируя упреки других прибывших в нахальстве.
– Эл! Бог мой, я думала, что уже никогда не прилечу и не увижу тебя! Как я рада тебя