Мэри невольно отдернула руку и нервно содрогнулась, заранее зная, что услышит, кожей ощущая, как эти слова охватят ее жарким огнем и как следом ледяной вихрь прошлого погасит пламя и оставит за собой нестерпимую боль. Он был так близок и так дорог, но сила страха и гнева внутри нее в секунды разверзала непреодолимую пропасть между ними.
Онемев от нахлынувших эмоций, Мэри медленно закрыла глаза и позволила своим ушам услышать до боли любимый голос Алекса. Он ласково, проникновенно говорил о своих переживаниях, складывал слова в любовную песню, заставляющую таять и трепетать. Горячо и искренне он выражал все, что лежало на сердце, и взглядом, ожидающим взаимности, рассматривал ее лицо.
Указательным пальцем Алекс приподнял подбородок Мэри. Она приоткрыла глаза и замерла. При свете фонарей вид ее ярко-зеленых глаз с поволокой вызвали щемящую боль в его груди. Алекс медленно наклонил голову и захватил губы Мэри, как неприступную крепость.
Девушка широко раскрыла глаза и оцепенела. Время словно остановилось, оглушающая тишина врезалась в уши, сердце перестало биться, и кровь отхлынула от лица. Ахматов в недоумении отстранился от Мэри и коснулся ее плеч руками. Глаза девушки, словно стеклянные, смотрели сквозь него, лицо резко побледнело, кожа на оголенных плечах похолодела и покрылась мурашками.
– Мэри?– окликнул ее Алекс.– Ты плохо себя чувствуешь?
Ответа не было, только ее веки еле заметно дрожали.
– Мэри, прости… Я напугал тебя?
«Как глупо! Я должен был сначала спросить,– тревожно подумал Алекс, интуитивно чувствуя, что реакция девушки связана с ее прошлым.– Черт тебя дери, Эл, ты должен был позаботиться о ее чувствах. А теперь ты все испортил!»
Его сожалеющий тон, виноватый взгляд и легкое потряхивание за плечи привело Мэри в чувства: будто начал таять лед, из ее глаз брызнули слезы.
– Мэри,– с тревогой прошептал Алекс.– Прости меня, я должен был почувствовать, что ты не готова…
– Замолчи,– сдавленно ответила она.– Ты не виноват… Я очень люблю тебя, но дай мне время… Не торопи меня…
Ахматов опустил руки и понимающе кивнул.
– А сейчас оставь меня одну. Я не уйду. Я буду здесь, в беседке.
– Мэри, я люблю тебя и не обижу,– виновато проговорил Алекс и, скинув пиджак, накинул его на озябшие плечи девушки.
– Иди, скоро будут резать индейку. Обещай, что оставишь мне самый лакомый кусочек?– слабо улыбнулась она.
Ахматов смятенно поежился, расстроенно улыбнулся и направился в дому.
Мэри тоскливо завернулась в пиджак любимого, уткнулась носом в его воротник и огорченно вздохнула. Присев в соломенное кресло, она поджала под себя ноги и заплакала.
Сквозь туманные мысли и горькие слезы, как в кинофильме, кадр за кадром