– Я готов стать отцом! – раздраженно прервал Влад, а Ника поежилась от его слов. – И от ребенка не отказываюсь. Его жизнь хочешь оборвать ты, а не я!
– По твоей вине! Из-за того, что ты не можешь определиться!
– С тобой бесполезно разговаривать, ты все перекручиваешь!
Влад зарычал и ударил кулаком в стену. Арина даже не дрогнула. Спокойно и нагло прошла в квартиру и, окатив Веронику ледяным взглядом, решительно произнесла:
– Значит так, милочка. Насколько мне известно, квартира принадлежит Владу, а ты здесь даже не прописана. Да-да, он много чего мне выболтал, когда был пьян, хоть ничего и не помнит. Но я запомнила все! Так что собирай вещички и уходи! Чтобы духу твоего здесь не было!
– Ты что, с ума сошла? – спросил обескураженный Влад. – Ты что несешь?
– Я облегчаю тебе жизнь! Ты мне потом спасибо скажешь!
Вероника не могла пошевелиться. Тело онемело, а язык задеревенел. Такая наглость не просто выбила из колеи, она вызвала настоящее оцепенение. Как ни пыталась, не получалось прийти в себя.
– Идиотка! – Влад подскочил и тряхнул ее за плечи. – Что ты творишь?! Иди, приди в себя, потом все обсудим!
– Нет, я не буду ждать! Пусть убирается, иначе я сама вышвырну ее отсюда! И ты не сможешь мне помешать. Или она, или ребенок!
Ребенок… Возможно, он единственный, и других больше не будет. Ника знала, о чем думал Влад. Видела, как по его лицу скользнула судорога, на миг сорвав маску непроницаемости. Да, всего лишь на миг, но Вероника смогла разглядеть того самого незнакомца, которого муж всегда от нее скрывал. Незнакомца с уродливыми рубцами на сердце, в глазах которого навсегда угасла надежда на продолжение рода и навеки поселилась боль…
Она беспомощно прислонилась к стене и на минуту закрыла глаза. Внутри образовалась пустота. «На кону жизнь ребенка» – стучало в висках. Ника даже не слышала, что говорили Влад с Ариной. Жизнь, только начавшая входить в нормальное русло, вновь остановилась на этих словах. И вряд ли Вероника теперь сможет нажать на «play»…
Кто-то настойчиво тряс ее за плечи. Открыв тяжелые веки, посмотрела сквозь мутную пелену на того, кто пытался привести ее в чувство. Эти глаза… такие родные, любимые, самые дорогие на свете глаза… И руки – горячие, сильные, каждое прикосновение плавит кожу. Хочет что-то сказать ему, но не может. Воздух словно выжигает легкие. Снова делает попытку, но горло еще сильнее сводит.
– Я знаю, что ты задумала… – доносятся до слуха слова мужа. – Ты не должна уходить, не должна ставить на себе крест! У нас еще будет шанс!..
Нет, не будет. Не будет! Хоть по щекам текли слезы, губы растянулись в какой-то безумной улыбке. Сумасшедшая. Ну, конечно, она сумасшедшая! Добровольно отдать мужа разлучнице, без борьбы, без истерики, наверное, способна только умалишенная. Словно в бреду забормотала:
– Этот ребенок должен жить!
Хотя горло все еще разрывалось от напряжения, раздирало так, что хотелось схватиться за него обеими руками. Ника