Ао подхватила небольшую сумку с кровати, забросила туда планшет, который показывала сестре, и пошла на выход, так больше ничего, не сказав Гоуе. А та молча смотрела на сестру и понимала, что отныне их пути разошлись. И теперь она осталась одна.
Глава 3
Птички поют очень громко, даже когда ты под землей. Это я понял за два дня, которые провел на острове. Точнее, не птички поют, а чайки – кричат. Это они умели делать очень громко и постоянно, что очень сильно надоедало, потому что выходить на прогулку мне совершенно не хотелось.
Считать себя загнанной крысой или кротом я совершенно не желал, и тем не менее после того, как залез под землю, наверх я старался не вылезать.
Что бы я про себя ни думал, но отрава, от которой я заснул, ночь в море, попытки устроить себе нормальный ночлег и сокрытие следов – все это оставило свой отпечаток, не только на моем сознании, но и на теле. У меня из организма словно кости доставали. Все тело крутило, и мышцы периодически схватывали судороги. Почему-то в мыслях мне представлялась малярия и лихорадка, от которых, как я помнил, люди умирали очень быстро. А то, что я в тропиках и мне никто не может помочь, я отчетливо понимал.
Именно в этот момент я костерил себя всеми словами за то, что не занимался медициной, как того требовала кровь Зиминых. Пусть способности в ментальных техниках у меня весьма посредственные, зато в исцелении, по крайней мере собственного тела, у меня все было в порядке. Даже Дьян это подтверждал, так что у меня все должно было быть нормально. И я буду не я, если после окончания этой заварушки не подойду к обучению медицине должным образом.
Наверх я даже не пытался вылезать. Пусть все выглядело не очень надежно, тем не менее в этом подвальном или, скорее, полуподвальном укрытии было тепло и сухо. Земля, нагретая за день, не успевала остыть. Была еда и вода. На улице тем временем ночью дул достаточно сильный ветер и было прохладно. А так как костра мне разжигать было ни в коем случае нельзя, то это был просто наилучший вариант. Я очень радовался, что додумался притащить сюда пенопласт, потому что от него словно тянуло теплом. На земле я спать не привык.
Единственный минус был в том, что мне нужно было ходить в туалет. Поразмыслив на эту тему, я, недолго думая, пополз в обрушившийся ход. Там, немного поработав костяным топором, я сделал довольно приличную выгребную яму. Память Димы настойчиво подсказывала, что он ходил в подобного рода туалет не раз и что это нормально. Вот только одно дело помнить, а второе – выполнять самостоятельно.
Сделав все дела, я засыпал яму и надеялся, что пахнуть на спальном месте не будет. Именно в этот момент понял, что жизнь вдали от цивилизации – это не мой конек. Привыкший к благам, я воспринимал отсутствие туалетной бумаги как конец своей жизни. Очень хорошо, что тоннель до обрушения был достаточно далеко от места моего расположения.
Два дня, прошедшие с момента начала борьбы с болезнью, помогли мне сделать несколько открытий, и я понимал, что вряд ли эти открытия будут такими же для обычного целителя или доктора,