– Почему же мальчики обычно так не любят девушек, которые играют?
– Потому что любая девушка от природы – актриса, кокетка, не желающая подчиняться правилам, играющая как ей вздумается, забавляющаяся с глупыми мальчиками (которые не умеют играть, а живут по правилам), как кошка с мышкой.
– Почему ж девушки обычно так не любят пикаперов?
– Потому что это мальчики, которые умеют играть. Которые переигрывают девушек в их же любимой игре (и ты прекрасно знаешь, что большинство пикаперских техник – переиначенные женские приемчики). Которые не желают быть мышкой, с которой забавляется кошка, а хотят поменяться ролями. Которые играют по своим правилам и заставляют девушек подчиняться и принимать их. Вот тут девушки начинают обиженно плакаться и возмущаться, что так нечестно, какие пикаперы плохие, и почему они играют, вместо того, что бы быть искренними? Хотя, еще раз повторюсь, сами девушки – от природы прекрасные актрисы и соблазнительницы, обожающие играть, и то, чему мальчики долго и старательно учатся на пикаперских курсах, они впитываю с молоком матери и опробывают еще в детском саду. И играть они не прекращают никогда, даже когда у алтаря клянутся в вечной любви.
– Я не спорю, – Олег вздохнул, – что флирт, заигрывание, эмоциональный поединок – очень увлекательная и захватывающая игра. Будоражащая кровь и добавляющая адреналина. И кто же откажется поиграть в нее, особенно, если он играть умеет? Но рано или поздно даже у самого хорошего игрока наступает момент, когда игры приедаются, и хочется уже чего-то настоящего. Быть хладнокровным – ужасно скучное занятие. Рано или поздно любое сердце должно оттаять, а эмоции – выйти из под контроля. Жаль только, что нередко бывает так, что с одной стороны уже все игры кончились, а другая сторона еще не наигралась.
Игры бывают разные, Художник. Игры любят все. Главное – не заиграться. Помнишь, ты сам это сказал когда-то?
– Помню, – задумчиво сказал тот, снова погружаясь в воспоминания о прежних днях…
* * *
– Да не знаю, чего-то понесло меня тогда, – отмахнулся от расспросов Стас, продолжая, тем не менее, весело улыбаться собственным мыслям. – Художник, видимо, достал своими грустными размышлениями, ходит тут, навевает тоску…
«Навевающий тоску» никак не отреагировал на выпад Грязного Стебщика, продолжая сидеть на подоконнике и задумчиво вертеть в руках какую-то записку с фотографией, прерываясь лишь для того, чтобы время от времени полюбоваться сквозь стекло на вечернее небо. Всем было интересно, что же это за записка, но он никому не желал ее показывать, а спрашивать никто не решался. Собравшаяся компания вновь обратила свои взоры на Стаса, и тому волей-неволей пришлось продолжать.
– В общем, грустный я был тогда. И одинокий. Да,