Я знала, что мне нельзя даже думать об Эйнаре, я запрещала себя вспоминать его зеленые глаза и лучистую улыбку, но во сне все блоки автоматически снимались, и я отчетливо видела его прекрасный образ – бесплотный и эфемерный, но еще более прекрасный, чем в реальности. После таких сновидений я просыпалась тяжело и мучительно, словно выныривая из вязкой трясины, и затем целый день не могла ни на чем нормально сосредоточиться. К счастью, я не страдала разговорами во сне и в полузабытьи не звала Эйнара по имени, а, может быть, Джулс тактично об этом умалчивал, дабы лишний раз меня не травмировать, но наутро я всегда испытывала перед мужем болезненное чувство вины, тесно льнула к нему, подолгу не выпускала из объятий и мысленно просила прощения. Постепенно Юлиан привык, что временами со мной творится что-то не то и больше не задавал вопросов, принимая меня со всеми моими «тараканами», и существенного влияния на нашу жизнь призраки родом из прошлого в целом не оказывали, но любой намек на поездку в родной город по-прежнему вызывал у меня неконтролируемый ужас.
Джулс давно перестал даже предлагать мне поехать к родителям вместе, он отлично понимал, что рано или поздно я приду к этому самостоятельно, а намеренно форсировать события значило лишь без нужды подвергать меня лишнему стрессу. Парень всегда очень бережно относился к моему психологическому состоянию, и, хотя ему была известна только малая часть правды, леденящей душу истории похищения юной школьницы было вполне достаточно, чтобы осознать, сколько всего мне пришлось тогда пережить. Аналогичное утверждение касалось и родителей, вряд ли забывших мои истерические конвульсии и последовавшую за ними апатию, едва не превратившую меня в растение. И пусть я десять лет не бывала в родном городке, зато я ни разу не демонстрировала признаков душевного разлада, а в семье и на работе у меня всё складывалось наилучшим образом. Отец с мамой, а затем и бабушка с дедом предпочли сделать вид, что никакого Эйнара Мартиса не существовало и в помине, а я поддержала эту добровольную иллюзию, по-своему выгодную всем нам. Поначалу установившийся статус-кво выглядел недолговечным и хрупким, но годы шли, а имя Эйнара так и не прозвучало всуе, словно я действительно перевернула страницу и вычеркнула из жизни тот драматичный период, и родители понемногу успокоились. Безусловно, Джулс был меньшим из двух зол, и моим близким оказалось проще смириться с тем,