Оперативники вызвали его на допрос и, чтобы не терять даром времени, немедленно стали запугивать:
– Признавайся! Это ты ее убил!
– Как тебе не стыдно! Приставать к маленькой девочке! Мразь! Ублюдок!
Как ни странно, Кравченко практически не защищался. Милиционеры решили не отпускать его до истечения законных семидесяти двух часов задержания. И тот под давлением в конце концов сказал то, что им хотелось от него услышать. За время долгого пребывания в детской колонии он, должно быть, усвоил, что единственная защита от побоев и жестокого обращения – говорить и делать то, чего от тебя ждут[6]. Конечно, он не знал подробностей, не мог рассказать, где совершил убийство, как была одета маленькая Лена. Но алиби у него было ненадежное: в тот вечер, когда было совершено преступление, Александр был дома, но некому было это подтвердить, кроме жены. К тому же он во всем признался. Разве этого недостаточно?
Когда истек срок задержания, оперативники представили в прокуратуру наскоро сшитое дело. Районный прокурор подписал ордер на арест Кравченко. Что касается следователя, он даже не воспользовался десятидневным сроком, предоставленным законом для того, чтобы собрать элементы обвинения, необходимые для открытия уголовного дела.
Разумеется, милиция потеряла интерес к Чикатило. После формального допроса его отпустили: Не могли же они, в самом деле, арестовать его за сексуальное непостоянство!
Что касается Кравченко, то он отказался от своих показаний и пожаловался на жестокое обращение, но ничего не помогло. Нужен был виновный, и этот вполне подходил. Двух положенных по закону месяцев хватило для того, чтобы подготовить дело для передачи в суд. И только тогда подсудимый смог обратиться к адвокату. Как правило, защитника назначало Министерство юстиции, но обвиняемый мог и сам выбрать его. Если же располагал средствами, то мог даже пригласить кого-нибудь из асов адвокатуры.
Даже самый компетентный адвокат, поскольку не был допущен к делу во время следствия, мог составить себе представление о нем лишь на основании собранных прокуратурой документов. При таких условиях правильную линию защиты выработать можно было лишь тогда, когда в обвинительном заключении наличествуют серьезные упущения. В большинстве же случаев адвокаты, напирая на смягчающие вину обстоятельства, просили суд о снисхождении.
С