– Начинай, а не то нам придется начать допрос с пристрастием, – вмешался Иванцов.
– Женка моя Аксинья сразу после того как повенчали нас в церкве была вместе со мной в дом барыни взята, – начал Трофим свой рассказ. – А как неделя прошла, приказала барыня наша моей женке полы вымыть начисто в горницах. Та, значит все как надобно сробила. Да истопник когда поленья-то в печку закладывал, снова сажи натрусил на полы. А барыня как приказала свое кресло придвинуть к камину, ту сажу и увидала.
–И что? – спросил Соколов.
–Сильно криком кричала на Аксиньюшку мою. А затем била её поленом нещадно. Прямо у камина поленья лежали. Вот она схватила одно и давай колотить женку. Та в крик, а барыня от того еще больше разлютилась. Полено бросила и схватила Аксинью за волосья.
–Ты лично видел ли сие? – спросил Соколов.
–Я-то? Я-то не видал. Но мне опосля слуги про то рассказали. Но как барыня криком кричала, то я сам слыхал. Дак весь дом слыхал.
–А кто тебе рассказал о том, что Дарья Николаевна Салтыкова лично била твой жену Аксинью? Кто именно?
– Дак Лукьян Михеев истопник был тамо у камина.
– Писчик! – Соколов повернулся к подьячему. – Так и запиши Лукьян Михеев.
Снова заскрипело перо.
– Кто еще видел это?
– Крепостная баба Аленка. Да крепостная баба Иринка. Они обе при барыне состояли тогда. Одевали её и волосы укладывали.
– И кто из этих слуг еще жив до сих пор?
– Лукьян живой. Все еще служит при доме барыни на Москве. Аленка о прошлом годе померла от горячки зимою. А вот Иринку-то Алекссеву по приказу барыни показнили.
–Что? – не поверил Иванцов. – Как это казнили? За что?
–Да за колдовство будто бы. Тогда шесть девок дворовых сгинуло за колдовство.
–Подробнее! Что за колдовство и кто их в этом уличил? – допытывался Соколов.
–Дак наш староста из Троицкого Романка Воеков и уличил их. Тогда барыня в имении проживали. И донес барыне, будто через Иринку коровы в хлеву все передохли. Та велела Иринку схватить и допрос ей учинила.
–А кто видел сие? – снова спросил Соколов.
–Дак многие видали. И я это видал. Ибо сам и хватал по приказу барыни ту женку. Я её за одну руку держал, а Романка Воеков за вторую. А барыня допрос ей учинила, но Иринка поначалу отрицала, что она виноватая в падеже скота. Тогда барыня схватила лучину и стала волосы ей на голове жечь. Но Иринка и тогда говорила, что не она это. Затем барыня припекала лицо женки горячим утюгом. Она самолично, тот утюг держала. И Иринка каяться начала после того.
– Что она сказала?
– Говорила – скотину сама потравила. Извела колдовством. И барыня сие услыхав, сразу приказал девку в подвалы запереть. И более Иринку-то мы живой не видали. Но говорили, что её Васька Антонов убил, тот, что в гайдуках при барыне.
– А тот Васька жив ли? Он и поныне в гайдуках служит? – спросил Иванцов.
– Жив. Здеся он на Москве в доме господском. В Троицком-то он жить теперя