Сегодня же – о! – с того мига, с трубки и с зубов Маниных, внимание ко мне Здания сделалось ещё и, чую, нетерпеливым.
Забыл я даже про "человека": торопливо вставил новую закладку (шесть, стало быть, листов через копирку), дерзко стал опять "обвиниловку"…
Но я – чист!
Да и вообще: никто ничего обо мне!..
Тем более, я – чист…
Шоколадов?.. Этот, молодой, с осени тут всего-навсего: тот же, что и я, "универ" окончил – так мы с ним в "универе" не были знакомы, даже ни разу не виделись и не слышались.
Виновато – виноватно было и за речь – за речь свою, мою, нынешнюю новую, уныло-краткую, уныло-едкую:
-– Настали жеванные времена!
–– Жевательно…
–– Чего вам пожевать?
–– Жеваю вам!..
Виноватно особенно, с мига Крана, почуял себя, будто узнали, что ныне я, кроме слов этих выкрутасных вслух, сам себе говорю ещё и словами-то свежими: почему-то – новыми, почему-то – шершавыми, почему-то вынужден говорить такими, почему-то не могу без таких, без ново-шершавых, обойтись. Это не я коверкаю общественные слова, это сами слова коверкаются, подбираясь, как ключи, ко мне, теперешнему.
Заговорил сам с собою каким-то новым языком. – Что же делать, если в прошлом году отменили – запросто отменили прежнее государство и даже в нём весь прошлый мир. После этого – не ждать же, когда что-то в замену применят…
И надо самому создавать целиком свой, мой, мир!
"Засобытилось", "забредилось"… "Здание", "Томная"…
Или узнали даже, только что, обо мне – узнали будто обо мне это самое: что я с недавнего времени всё твержу себе молча и шёпотом:
–– Я родился – и сразу я – я!.. Чего ж мне ещё!..
Да и вообще… Узнали даже будто и это: недавно я понял, и понял, что понимал это всегда, что я в жизни – побывать!..
Я в жизни – побывать.
Я – побывать.
–– Родился: и сразу – я!.. Чего мне бояться?..
Ведь я не прячу теперь, нынче, как с детства прятал, поведение живое меня, живого.
Чую в себе с недавнего времени – с недавнего-то – потребность постоянную жеста непроизвольного. Словно я – рождаюсь, словно я ещё нарождаюсь!.. Чую в себе – особенно и ровно с начала этого года, как "цены-то отпустили", – зуд и непоседливость, словно бы постоянную ломку – от недоговорённости договорённого: будто книга прочтена, и всё ясно и понятно, да вот нет всё-таки самого-то последнего листа.
Мысль, мысль, а не воспоминания о мысли!..
Так и живу с Нового года – словно только с Нового года думаю, умею думать.
–– Не стоял и ни к кому не встану в затылок.
А время, коли о нём, нынче такое – такое же, какое было бы тогда, когда… на меня стала бы падать стена – когда не стыдно не кричать.
Сейчас, ныне, время крика – Время Крика.
Жевать вдруг все вдруг стали вдруг даже на ходу.
Почему именно жевать? Почему именно все?.. И почему – вдруг?..
А на то галстучность жизни: пионерский галстук, военно-форменный галстук, выходной галстук, фрачный галстук… Проснулся утром – а я уж в другой