А Григорий думал о другом. И даже не о том, из-за чего упырина оставил девочку в живых. Он думал о том, что может сделать с Танюшкой фон Клейст ради этих своих экспериментов. А в том, что эксперименты будут, он даже не сомневался, шкурой чуял. Уж не потому ли, что под шкурой этой теперь текла и удивительная кровь мертворожденных. Эх, разбираться с этим всем еще и разбираться! Изучать самого себя как великую диковину! Но это уже потом, когда разберется с врагами. Со всеми своими врагами…
И еще одно плохо: нет у них никакого плана. Идут они, считай, куда глаза глядят. Упырь, бывший следователь и два несмышленых пацана. Хорош отряд, ничего не скажешь. Пацаны, ясное дело, рвутся в Гремучий ручей. Да только Григорий их туда ни за что не отпустит. Хватит с него самодеятельности! Без плана в усадьбу соваться нельзя.
И без информации. Влас тогда правильный вопрос задал. Откуда взялось столько упырей? Ирминых они уже давным-давно перебили. Фон Клейст всегда был осторожен. Башка Клауса у Власа в вещмешке. Кто тогда?
В животе заурчало, но есть пока не хотелось. Ни обычной еды, ни… упыриной. Интересно, надолго ли его хватит? И что потом, когда голод припрет к стенке? Конечно, можно охотиться на фрицев. Этих жалко ровно так же, как и зайцев. Пожалуй, зайцев даже жальче. А когда закончится война? Что с ним станет?
Григорий усмехнулся. До конца войны еще нужно дожить. Он конечно фартовый, вот только фарт у него какой-то странный в последнее время. Нечеловеческий какой-то фарт…
Лай собак он услышал раньше остальных. Сначала лай, а потом и немецкую речь. Патрули! Прав был Тимофей Иванович, за убийство своего фрицы будут мстить. В городе их много, если захотят, перекроют все ходы и выходы. Может быть, уже перекрыли.
– Плохо дело. – Похоже, Влас думал о том же. – Если поднимется шум, нам не уйти.
Он многозначительно посмотрел на Митяя. Тот брел, едва переставляя ноги. Эх, переоценили они и его, и свои силы…
А голоса и собачий лай приближались. Вскоре тревожную тишину вспорола автоматная очередь. Да уж, плохо дело. Один бы Григорий ушел. И вдвоем с Власом они бы ушли. Возможно, даже с Севой. Но Митяй сейчас не боец, хоть и тянется за автоматом.
– Не вздумай, – процедил сквозь стиснутые зубы Влас.
Немецкая речь уже слышалась с другой стороны. По крайней мере, Григорий ее уже слышал.
– Окружают, товарищ командир, – сказал он спокойно и сам удивился этому своему спокойствию.
– Что будем делать? – Сева тоже нетерпеливо оглаживал приклад автомата.
– И ты не вздумай, – зыркнул на него Влас. Он, как и сам Григорий, выглядел спокойным и сосредоточенным. – Шум нам сейчас ни к чему.
– Я могу попробовать без шума, – сказал Григорий так, что расслышал его только Влас.
– Давай это в крайнем