– Здравствуй, милая Изабель. Жизнь бродяги похожа на жизнь бездомного пса, которого мало кто кормит. Я не хотел приходить, не раздобыв денег. А сегодня я заплачу за ужин, – тяжело улыбаясь, ответил бродяга.
– Что вы, мы бы и так дали вам поесть. После последнего вашего визита, когда пропали те господа, разные слухи ходили. Мы думали, что вас искали и схватили.
– Меня-то за что? Я с теми господами расстался здесь, у трактира, и больше мы друг друга не видели. А что ваш дядя, Изабель?
– Он до сих пор в тюрьме. А по указу короля на субботу назначили казнь. За что – непонятно. Он очень хороший человек, он для меня как отец. Не знаю, как быть.
– Да, это все печально. Принеси мне, пожалуйста, жареной колбасы с луком, хлеба и вина.
– А кусочек сочного жареного поросенка? Вы же сказали, что деньги сегодня есть, – улыбнувшись, спросила Изабель.
– Ты так соблазнительно описала, что, конечно, неси! – согласился бродяга.
Изабель быстро принесла еду, и бродяга с удовольствием выпил кружку вина. Он с аппетитом ел, чувствуя прекрасный вкус жареного мяса и запивая хорошим вином. «Господи. Когда не поешь дней пять, кажется, что все богатства готов отдать за хороший кусок жареного мяса. Какое это наслаждение – мясо, хлеб, вино. Спасибо, Господи. Конечно, я недостоин к тебе обращаться, и я не имею права даже благодарить тебя, но все равно спасибо, Господи. Это и вправду прекрасный ужин. Если ты, конечно, есть там, то спасибо за ужин. Но вопросы к тебе у меня еще остались. Эх, как же я наелся», – крутились в голове мысли. Тем временем из посетителей трактира он остался один.
– Ну что, наелись? – подойдя, спросила Изабель.
– Да, чудесный ужин. Спасибо тебе, милая.
– Почему же только мне? Вас тут все равно накормили бы.
– Это вряд ли, я же вижу, что кухарка меня терпеть не может. Кроме тебя и твоего дяди, мне тут корку хлеба не подадут.
– Ну, считайте, что пока я здесь, кусочек хлеба у вас есть, – улыбаясь, ответила Изабель.
– Вот и слава богу. Только это и согревает меня. Я всегда знаю, что от голода не умру, – улыбаясь, ответил бродяга и, встав из-за стола, подошел к ней ближе.
Он взял ее руку и положил на ладонь три серебряные монеты. Нежно сжав ее ладонь в кулак, он тихо сказал:
– Никаких возражений. Все было очень вкусно.
– Но это же очень много, – почти шепотом возразила она.
– Поверь мне, это очень мало. Когда-нибудь многое прояснится, и Себастьян вернется, – сказал бродяга и нежно погладил ее по плечу.
Изабель посмотрела на его руку и заметила у запястья глубокий шрам, который зигзагом уходил под рукав старой изношенной рубахи. Этот шрам показался до боли знакомым, она почувствовала, что когда-то видела такой же. Ужасный, глубокий и в то же время какой-то близкий и теплый. Изабель пристально посмотрела на бродягу, который не спеша накинул на плечи накидку, надел заметно потрепанную шляпу и, слегка поклонившись, вышел. Она собрала