И предлагали женщине уйти.
Прошло пять лет, а женщина ждала:
«Пять лет из десяти, осталось пять.
Уже немного, нужно подождать!»
И женщина ночами не спала.
В приёмный пункт уже в который раз
Для мужа передачу принесла,
Не приняли, и вновь она ушла.
Никто не стал ей объяснять отказ.
Лишь равнодушно кинули опять:
«Официальный дали Вам ответ
«Без права переписки десять лет»,
Что Вы ещё хотите услыхать?»
Смахнула влагу женщина с ресниц.
На лавку в сквере села, в тот же час
Вдруг слёзы градом покатились с глаз.
Рыданье прерывало пенье птиц.
Напротив на скамейке дед сидел.
Он тоже передачу приносил.
Увидел – женщина сидит без сил,
И слёзы на глазах он разглядел.
К ней подошёл он и заговорил.
Сказал, что мужа смысла нет искать,
И без него жизнь нужно продолжать.
Расстрельную статью ей объяснил.
Но не дослушала она, ушла.
…Прошёл ещё десяток лет с тех пор.
Палач давно исполнил приговор,
А женщина не верила, ждала…
Расстрел
Народ согнали к старому оврагу:
Евреев, женщин, стариков, детей.
Они от смерти были в полушаге.
Их на расстрел привёз сюда злодей.
Направили солдаты автоматы,
И чей-то мальчик в страхе закричал..
Старик еврей в рубахе полосатой,
Как только мог, ребёнка утешал.
Всех донага заставили раздеться.
Одежду их к машинам отнесли.
Так маленьких детей лишили детства:
В невинной потопили их крови.
Команды на немецком прозвучали.
И люди у оврага полегли.
Тела их вниз фашисты покидали,
А поверху насыпали земли.
Всё кончено… Тела людей в овраге.
Герр офицер приказ к отъезду дал.
А вечером начальнику бумагу
Об этой «операции» подал.
Из всех убитых выжил лишь ребёнок.
(Последним на тела людей упал),
Он ранен был, но изо всех силёнок
Полз из оврага по людским телам.
А на дворе стояла злая осень,
И небо потемнело из-за туч.
Как кровь, алели на рябине гроздья,
Ловя последний слабый солнца луч.
Малыш замёрз, но полз всё дальше, дальше:
Скорее с окровавленной земли.
Случайно партизаны в лесной чаще
На малыша под елью набрели.
Он был весь голый, лет восьми от роду.
И правый бок в запёкшейся крови.
Мальчонку погрузили на подводу
И в партизанский лагерь привезли.
Узнали от парнишки о расстреле,
Он плакал и твердил: «Фашист – палач».
Через два дня в мальчишкиной деревне
Уже советский полыхал кумач.
Немало за войну