«И вы делали?»
«А ты как думаешь?»
«Сдохну, но сделаю».
«Ну, вот, и ты уже почти что археолог».
«Я – археолог!»
Мы – как коллеги – обнялись.
Одно ведро, полное, доставили в лагерь. Другое, початое, накрыв его валявшимся рядом куском толя и тщательно замаскировав, припрятали в кустах. И не из алчности, не для себя – на всякий случай. Знаем, как оно бывает, не вчера на свет явились. У всех закончится, а тут и мы: вот вам, нуждающиеся, вот, мол, утешьтесь! О, как ликуют люди – как тувинцы, так и финны, так и те, кто «из Орловых, из дворян», – в таком случае, известно. Даже назавтра. Назавтра – вовсе. Как восхищённо смотрят на тебя. Аборигенами на белого первопроходца.
Светло сразу после этого решения на душе, как будто лампочка зажглась в ней многоваттная, у нас с Серёгой сделалось – от нашего великодушия. И от вина, не исключаю. Ну, или бражки. Совместилось.
Надежда Викторовна и Наташа, одна из чертёжниц, вернулись из Новой Ладоги. Кстати, у этой Наташи глаза как у гурии. Никогда в жизни таких чёрных не видел. Радужку от зрачка не различишь – сузился он или расширился. Как же она на мир глядит такими – в них же одна космическая мгла? Из этой мглы-то? Где там планеты, где там звёзды? Где созвездия? Не ленинградка, не «петербурженка» – с Белой Церкви. Под Киевом вроде. Хохлушка. Но по-русски говорит без акцента, и «гэ» нормальное, не фрикативное. Надежда Викторовна – ненавязчиво, надо ей должное отдать – всё меня хочет поженить, в каждый сезон, выбрав на свой вкус приглянувшуюся ей кандидатуру. Что, дескать, хорошему-то человеку, «перспективному учёному», без пары преданной болтаться, пропадать. И в «поле» как без спутницы-то быть? Муза нужна ему, «домашняя». По сторонам за ней не бегать и всякий раз не подыскивать новую. На этот раз она, уверен я, остановилась на Наташе. Всё и старается свести нас вместе. Как бы случайно. То попросит Александра Евгеньевича на соседний квадрат в раскопе её ко мне посадить, то в магазин пошлёт за чем-нибудь нас вместе. Симпатичная барышня, не стану отрицать. Амбра, мускус и шафран. Не прозрачная, конечно, и драгоценностями не усыпана. Не глупая. А поглядит в упор, как пулями большого калибра грудь тебе прострелит, хоть падай замертво и не вставай. Но мне-то что, я хладнокровен. К тому же девушки…
А девушки потом…
Правильное правило, что бы кто ни говорил. Пока придерживаюсь. Нелегко оно, конечно, даётся. Но надо. Стану вот знаменитым исследователем славянских древностей – тогда… может, и «преданная» подвернётся.
Не проворонить бы, не проморгать… с таким-то правилом привыкну к холостяцкой жизни, а заодно и к «новой» на каждый сезон.
Уж чему быть, того не миновать. Тут не об этом.
Привезли они, Надежда Викторовна и Наташа, кроме всего прочего, шесть бутылок шампанского и корзину свежих эклеров. Всё это на столе оставили, на кухне, под навесом. Сами в ларёк пошли – ещё за чем-то.
Хватились после – бутылки с шампанским на месте, а эклеров и след простыл, будто и не было их вовсе – одна корзина опрокинутая.
Грешили и на Серёгу, однажды пожаловавшегося, что «обделён был в детстве разными деликатесами», сладче, мол, солёного огурца да