Иначе. Анна Юрьевна Спридзгаль

иногда она останавливалась и что-то говорила; голос её звучал противоестественно, каждый раз одинаково. В этот момент она походила на гусыню, которая вот-вот взлетит; но что-то мешало ей быть лёгкой, что-то такое, что тянуло её к земле – её природа. Новость об увольнении сына была воспринята ею как собственная неудача, случайная, горячая, но поправимая. Фраза «мой сын – кардиохирург» ласкала её слух, и она решила так: благозвучно – значит хорошо. Она всегда, как ей казалось, оберегала сына от ошибок, стерегла своё, родное от случайностей и делала это красиво, как и всё остальное, что она вообще делала. Будучи женщиной из мира женщин, главным редактором журнала о моде, Елена Николаевна Можайская привыкла улыбаться, пускать слезу и вздыхать, она рисовала чувства на своём лице, не переживая их в сердце. После рождения сына, она так и осталась девственницей, её грудь не ощутила прилива, а волосы с годами не украсились сединой. Она застыла в возрасте невесты, покорной своему избраннику, а поскольку Саша, как она называла мужа, знал лучше и больше, чем она сама, то именно Саша и судил, и напутствовал её. Безупречная, молодая и холодная – вот какая она была. Однако сухая безупречность не поскупилась наказать её и лишила её самого ценного достоинства женщины-матери – искренности. Уход сына из больницы она приказала ему праздновать на улице – чемодан с вещами Ивана оказался за дверью.

      Переживала ли мать за сына, когда закрыла за ним дверь? Весь вечер она посвятила работе, чтобы сокрыть от себя следы пережитого, заметать их чужими словами, в конце концов, заслонить чужой бедой и, наконец, для верности, спрятаться от себя самой в глубоком сне, а для этого в домашней аптечке всегда было необходимое средство.

      Что думал Иван о своей матери? Полагал ли он, что жизнь её проходит бестолково? Чтобы понять его к ней отношение, достаточно знать, что он заранее сложил в чемодан только не тяжёлые вещи, заботясь о её хрупкой женской руке. Среди собранных им вещей была детская фотография Елены Николаевна, на которой она, будучи ещё ученицей начальной школы, была запечатлена вместе с клоуном после посещения представления в цирке. К изумлению своему, Иван заметил, что много сходства было между ним самим и той девочкой. «Что же стало с ней?» – спросил себя Иван, выходя во двор дома.

      Отец

      На следующий день Иван Можайский сидел в отделе кадров городской поликлиники и писал заявление о приёме на работу, на должность врача-хирурга. В это самое время у него зазвонил телефон, отец пытался найти его. Спустя полчаса, после того, как Иван закончил с документами, он сам перезвонил ему:

      – Отец, – начал он разговор, – ты, вероятно, говорил с мамой по поводу…

      – Ты…. ты… – не дал ему договорить Александр Николаевич.

      Иван не мог себе вообразить, сколько гневных слов обрушится на него. Он вынужден был отключить телефон.

      Холодный человек вмиг превратился в кипящую массу из разного рода чувств, разум отступил и дал волю аффекту, который, в свою очередь,