– Сколько? – спросил король.
– Примерно месяц, – по залу прокатилась волна возмущения. – В гарнизоне Гавлам шесть тысяч воинов, мы отправили еще двенадцать, этого мало, но у нас преимущество. Наши катапульты размещаются сверху, мы задержим их.
– Но не разобьём? – спросил кто-то из присутствующих.
– Нет, и это надо признать. Против нас по предварительным данным более ста тысяч, не говоря про воздушные крепости, что сметут любой гарнизон за несколько часов. У нас нет орудий против них. Поэтому мы и придерживаемся плана, в крепости Гавлам удалось сжечь склады с припасами. То же самое сделаем в Шиуфис, Врул и Фарм.
– Но это же город!
Килдрак с советниками всю ночь строили планы и всегда исходили из самого худшего: враг встанет у стен столицы. Уничтожить урожай на полях они не могли, но зная, что армия врага идёт налегке, значит оставался один путь – заставить их голодать.
Совещание затянулось на несколько часов. Ульрикка от многоликого получила первый доклад, к чему пришли министры. Она написала ещё несколько писем и, поставив гербовую печать, отправила гонцов.
* * *
Дэрин вернулся в храм к оракулу. Его тут же отвели в помещение, где железные щупальцы паука-хирурга разрезали ногу, куда попала стрела арбалета и, обработав рану, зашили её. «Чудо», – он впервые видел этого паука, тот, приведя себя в порядок, спрятал ножки, и его глаза потухли.
– Я хочу поговорить с Лиллик, – обратился он к металлическому охраннику вуг, что всегда стоял на страже в зале оракулы.
– Не положено, отдыхай, с тобой свяжутся, – был короткий ответ монстра, в котором даже не было сердца.
Дэрину ничего другого не оставалось, как вернуться в свою комнату, что была больше похожа на скромное жилище монаха. У него не было семьи. Он всё время проводил в разведке или выполнял поручения оракула. Всё было чужое, даже кровать, и та была ему непривычная. Закрыв глаза, он уснул, и опять к нему пришла девочка Лиллик. Это было каждый раз, когда он проваливался в сон. Дэрин радовался, пусть так мог с ней общаться, прикасаться к её лицу, а она, улыбнувшись, тянулась к нему за поцелуем.
– Нет, хватит, не могу, – проснувшись ночью, следопыт вскочил и, прихрамывая, заметался по комнате.
Он не мог больше этого терпеть: лучше в бою испытывать муки, чем во сне ощущать её губы. Все ещё чувствовал дыхание девочки и этот взгляд, которым она прожигала насквозь. Выйдя во внутренний двор храма, подошёл к воде, где, опустив ноги в воду, сидела послушница Гурдис.
– Ты тоже не спишь? – услышав, как в её сторону идёт следопыт, спросила его.
– Что-то сны замучили.
– А у меня наоборот никаких снов нет. Только просыпаюсь от ощущения, что бегу через горящий дом. Открываю глаза и чувствую, что кожа горит.
– Можно?
– Садись. Сегодня звёзды такие яркие, говорят, там Боги.
– А ты их видела?
– Нет,