Несостоятельной оказалась и диагностика – копошение скребком по складкам анусного сфинктера в поисках бобро-палочек. Официальные лица не решались оспаривать этот факт. Предпочитая с завидным упорством гнуть линию всеобщего клизмирования.
К концу первого года клизмирование потихоньку внедрялось в массы. Известные личности публично, снимая на камеры, вгоняли себе в прямую кишку некий лекарственный раствор, призванный стерилизовать часть кишечника. Тем самым убрать зловредную бобро-палку. И земляне увидели в этом анусном просвете, проделанном клизмой, свет в конце тоннеля.
Впрочем, были и те, кто сопротивлялся процедуре. И что красноречивей всего – среди антиклизмачей было огромное количество медиков. Которые всячески отговаривали и отказывались от стерилизации кишечной среды. Не видя в ней смысла. А видя вред и нарушение нормальной микрофлоры.
И это могло навести человечество на некоторые подозрения.
Смутить инопланетян могло и то, что мало кто хотел об этом задумываться. Мало кто хотел сопротивляться. Людям всегда было проще приспосабливаться и выискивать лазейки. А если кто и хотел поспорить, то не мог. Ибо был в критическом меньшинстве. Сопротивление подавлялось и наказывалось. Человека записывали в простодушного дурачка и невежу. Человека подавляли и высмеивали.
Как можно сомневаться в правильности ограничений и запретов, если среди традиционных мемов шаблонно попадались грозные и жалостливые «мой дед дристал дальше, чем видел, и едва выкарабкался», или «я так тяжко переболел, думал, унитаз развалю».
Нет. Человек был беспомощно слаб и тревожно подавлен. Дело человека – носить прокладку и бояться. И ждать, что кто-то когда-то его спасет.
И тогда, послушав душещипательную историю, инопланетяне вежливо бы кивнули своими кивательными органами и спешно отправились бы восвояси. Пометив в своих вычурных туристических блокнотиках, что через пару-тройку десятков земных лет сюда следует наведаться.
Чтобы узнать, к чему же вся эта бобронозно-прокладочная катавасия в итоге человечество приведет.
«Бэтменятко»
На пике формы я входил в десятку самых сильных боксеров мира. С одного удара я мог вырубить крупную рогатую скотину, уже не говоря о том, чтобы убить человека.
Думаю, это первая причина, по которой я участвовал в операции.
У меня была жена. Она погибла во время родов, вместе с ребенком. По официальной версии, в больнице вспыхнул пожар – и ее, сложно рожавшую, не смогли спасти.
Думаю, это вторая причина, по которой я участвовал в операции.
Сейчас уже мало кто вспомнит