Во всей столовой поднялся настоящий шум от молодых восхищённых голосов, радовавшихся новому походу. Крофорд едва заметно улыбнулся и покинул столовую, отстукивая каждый шаг своим копьём, которое сам же, в шутку, называл крылатым – наконечник этого копья был украшен гравировкой крыльев древней птицы.
Он направился в казарму, чтобы самому подготовиться к долгому и изнурительному походу. Однако, имея немалый опыт за плечами, Крофорд понимал, что нужно брать с собой в такие моменты – свою волю и желание сохранить как свою жизнь, так и жизнь каждого воина в своем отряде. Остальное для капитана было лишь приятным дополнением, которое могло облегчить поход, или, наоборот, сильно его затруднить.
Поэтому мысли Крофорда были заняты не сборами и скорому отбытию из Валнера, а планами на дальнейшее будущее. Он старался гнать их от себя, и, на некоторое время, у него получилось.
Крофорд усмехнулся, вспоминая отрывки из рассказов генерала Берга, посвященных его военной мудрости и смекалке. Капитану часто приходилось слышать эти истории за королевским обеденным столом, когда Николас, только взошедший на престол, устраивал пиры в свою честь, а Берг рассказывал о своих военных похождениях всем присутствующим, часто привлекая на себя внимание молодого короля различными жестами и оборотами речи.
Однажды, в один из таких неудачных пиров, Крофорд повел себя слишком естественно, уличая генерала в лукавстве и чрезмерной иронии над собой… К большому недовольству капитана, это воспоминание снова возникло в его четкой памяти, и ему пришлось заново пережить тот день.
Трапезная короля так и не изменилась с момента прихода Николаса к власти – даже лакеи и пажи, прислуживавшие на пиру в тот день, до сих пор работали в королевском дворце и ублажали изменчивые и непредсказуемые вкусы своего досточтимого короля.
Со дня коронации Николаса прошло около трёх лет, и в первые дни его правления лишь несколько человек знали о том, что Эревард не мог добровольно оставить престол. И лишь генерал Берг и сам Николас знали о собственном предательстве перед короной. Однако их обоих вела жажда власти, и это стало причиной их союза в такой непростой ситуации.
Остальные же наивно полагали, что сын является лучшей и самостоятельной копией своего отца, и первые дни были действительно рады новому правителю. Даже Крофорд, переполненный искренней скорбью к Эреварду, считал, что Николас будет не хуже своего отца… Именно в тот день он и понял свою главную ошибку.
Пир, ставший переломом в жизни и карьере Крофорда, был устроен на третий день после коронации Николаса. Тогда собралась вся знать и даже некоторые из простых горожан смогли найти себе место за большим королевским столом.
Молодой король восседал на троне, в центре стола, и внимательным взглядом осматривал свою главную опору во власти. В его глазах горел огонь, и многие приняли это за радость и силу правителя.