– Упрямая бабешка! – крякнул врач, жгутом перетягивая ей руку. – Не колотись! Все это бесполезно. У нас не детский сад; поцарапалась немного, а теперь займемся делом. Не волнуйся, мы вернем тебя Корозову, только немного позже, когда придет время. Он еще полюбуется тобой. Слышали, он тебя любит. Вот и хорошо.
Новая попытка Ольги вырваться ни к чему не привела.
Найдя у нее на изгибе руки вену, Кагоскин ввел иглу и наркотик. Длинноволосый спросил:
– Ну что, отпускать?
– Идиот! – вспыхнул врач. – Куда спешишь? Я еще не ушел. Пусть отключится сначала!
Эти слова в сознании Ольги поплыли, постепенно теряясь где-то. Наркотик начинал действовать.
Вернувшись в кухню, Кагоскин бросил в пустое пластмассовое мусорное ведро шприц. Неторопливо сложил весь инструмент, что лежал на подложке на столе, в потертый черный портфель. Сбросил с плеч белый халат, аккуратно свернул его и сунул туда же. Защелкнул портфель. После чего тщательно помыл руки, достал из кармана зеленого пиджака носовой платок и вытер их. Затем поправил ворот рубахи и чубчик, который торчал, как гребешок у петуха в курятнике. И, превратившись в добропорядочного гражданина, взял портфель и осмотрелся. Ничего не забыл? Кажется, нет. По стареньким шкафчикам не лазил, старенький стол чист, раковина пуста, в старенький холодильник также не заглядывал, на стульях – тоже пусто. Крепче сжал ручку портфеля, направился к входной двери. По пути приостановился у комнатного проема, сказал:
– Я пошел. Закройте дверь и сидите тихо. Я приеду опять, когда она придет в себя. Сделаю ей серию уколов. И не забывайте про повязку на глазах. Да, и еще. Не вздумайте упражняться с нею, пока она под наркотиком! Папа вам головы поотрывает за это. Слышали?
– Не глухие, – вяло отозвался парень с козлиной бородкой.
У входной двери врач прислушался. За дверью никаких шумов. Он вышел из квартиры и, стараясь не скрипеть ступенями, быстро-быстро пошел из подъезда.
Наркотик сделал свое дело. Ольга была обездвижена. Лежала на кровати совершенно беззащитная.
Глянув на напарника жадно горящими глазами, длинноволосый задрал ей подол юбки выше трусиков, ухмыльнулся:
– Ух ты! Цимус! – Провел шершавой ладонью по ее ногам.
– Не суйся, фраер! – предупредил подельник. – Башку потерять хочешь?!
– А кто узнает? – вновь ухмыльнулся длинноволосый, трогая ее грудь. – Ты же не выдашь?
– За тебя рисковать своей шкурой? – спросил напарник. – Нет, поищи тупого на стороне! Козел! Обойдешься! Наслаждайся мыслью.
– С тобой каши не сваришь, – кисло сощурился длинноволосый.
– Я не люблю кашу, – отозвался подельник.
С сожалением бросив подол юбки, длинноволосый отошел к столу, сел на скрипучий стул.
Прислонившись спиной к дверному косяку, подельник опустился на пол, вытянул вперед ноги и прикрыл глаза, затылком прижимаясь к стене.
– В картишки, что ли? – спустя минуты три-четыре просипел