Тэмми рассмеялась:
– Хорошо. Идемте.
Во дворе стояло несколько круглых столиков под зонтами, и вокруг каждого из них – по четыре или по пять стульев, но сам двор пустовал. Девушка объяснила, что сюда сходились лишь некоторые из постояльцев ближе к вечеру, чтобы выпить и полюбоваться закатом, а сидеть здесь сразу после полудня было жарковато. Она повела Турманов вниз по мощеным ступеням, вдоль клумб, чередуемых с кинетическими скульптурами и необычными кактусами, к бассейну, по площади раза в два большему, чем двор при загородном доме.
У бассейна было не протолкнуться. Почти все кресла и шезлонги оказались заняты, и кое-кто из детей лежал на пляжных полотенцах, расстеленных прямо на бетоне. Еще больше детей и взрослых находилось в самом бассейне: они визжали, плескались и играли. Из колонок, спрятанных в пальмах, ревела оглушительная музыка, и официанты в вестерн-униформе – явно неуместной посреди такого зноя – сновали с охлажденными напитками от бара к отдыхающим.
– У нас тут два бассейна, – рассказывала Тэмми, отворяя калитку. – Большой бассейн перед вами, и есть еще крытый, рядом с тренажерным залом и комнатами для спа-процедур, это для тех постояльцев, которые следят за своим здоровьем. И там, и тут есть джакузи, у большого бассейна их два. Также здесь есть, как вы заметили, водопад и горка. В скале, за водопадом, находятся комнаты отдыха и душевые. Полотенца в тележке, сразу после бара, а надувные матрасы можно взять бесплатно, в порядке очередности.
– А чипсы здесь продают? – спросил Кёртис, показывая в сторону бара.
– Чипсы, безалкогольные напитки, коктейли, сэндвичи. Можете заказать в баре или у кого-нибудь из официантов: они внимательно следят за тем, чтобы гости у бассейна не голодали и не мучились от жажды.
Глядя, как закутанные и застегнутые на все пуговицы официанты носятся между полуголыми постояльцами, Лоуэлл вдруг не выдержал и хохотнул.
– Что тут смешного? – спросила Тэмми.
– Нет, ничего, – помотал головой Турман. – Просто у официантов вид такой, будто их из Монти Пайтона[4] набрали.
Девушка вежливо улыбнулась:
– Что такое Монти Пайтон?
Лоуэлл покачал головой, не желая объяснять. Он старел – и ему давали это понять не подрастающие дети, не седина в волосах и не морщины в уголках губ, а безнадежно отсталые культурные ценности и осознание, что молодому поколению уже не понять его мировоззрения. Как-то раз он зашел в «Тауэр Рекордс» и рассеянно вытянул с полки диск Рави Шанкара, вспоминая, как его старший брат раз за разом слушал «Концерт для Бангладеш» и как его раздражали протяжные мотивы ситары. Утыканный серьгами продавец, расставлявший диски по полкам, сказал тогда:
– Ого, Рави Шанкар! Не знал, что он есть у нас.
– Он вам нравится? – удивился Турман.
– Я читал про него. Он отец той самой певички.
– Норы Джонс, – ответил Лоуэлл, чтобы показать, что он не совсем еще отстал от жизни.
– Верно, – продавец