– Жанра? Семейный? Финансовый? – ее заинтересовал настоящий саксофонист.
– Скорее, жанра, – покивал Тузик. – Что-то у него случилось с его музыкой. Не идет, говорит. Ну как… говорит… Так, обронил однажды. Дескать, замолчало что-то у него внутри. Разладилось. Вот он сюда и приехал – налаживать. Что-то там, – Тузик покрутил рукой в воздухе. – Завтра, наверное, за завтраком всех и увидите. Ну, возможно. Хотя птичника может не быть. Он частенько с зарей уходит. А иной раз и на несколько дней пропадает. Приходит заросший! Счастливый! Новые рисунки показывает. Говорит, говорит – не переслушать.
Она улыбнулась и допила ром.
– Хотя и музыканта может не быть. Он часто к обеду только выходит. В общем, увидите. Отдыхать?
– Да, – она довольно и устало улыбнулась. – Спасибо вам огромное, Тузик, за такой ценный экскурс, за отличный ром, и – за штрудель отдельное вам и Елене Петровне!
– Ну, спокойной ночи, Нора, – поулыбался Тузик. – Завтрак с восьми до девяти.
– Спокойной ночи!
Она вышла из бара в холл. Стояла тишина и темнело. Светильники горели по-вечернему. Или даже по-ночному – за конторкой, у дверей, у лестницы на второй этаж и на галерее. Двери и сейчас были все открыты, и ветер по холлу ходил свежий и даже очень. Она вышла во внутренний двор. Темнело быстро. И уже плохо было что-либо видно дальше, чем позволяли фонари. Но слышно было! С приходом ночи горы оживали. Пробуждалась другая жизнь. Она стояла и слушала. Это только у Гете горные вершины спят во тьме ночной. А здесь они полны движения, звуков, запахов. Жизни. Вахтовый метод. Столько жизни, что день всю в себя не вмещает. Она, то ли от невыразимо прекрасной наступающей ночи, то ли от усталости все стояла, стояла. Слушала.
Вдруг где-то наверху открылась дверь на террасу. Она вздрогнула. Услышав обрывок разговора, она вошла внутрь, чтобы не становиться невольной свидетельницей того, до чего ей не было совершенно никакого дела. Да. Ведь у нее есть еще свое дело. Она поднялась к себе.
Вот и ее номер. Двести шестой. Интересно, подумала она, входя, в каком номере выходили на террасу? Переобувшись в тапки, она аккуратно перенесла кофр ближе к окну и села рядом. Где их расположить? В ее распоряжении, кроме платяного шкафа, был узкий стеллажик, или этажерка, и стеллаж пошире, у окна, как раз напротив кровати. Пожалуй, в нем. Открытый, много полок, напротив кровати, у окна – то что нужно.
Распахнув крышку, она на мгновение замерла, невольно фиксируя тишину и спокойствие у себя внутри. Она стала осторожно вынимать сферы, завернутые в пузырчатую пленку. Доставала их, разворачивала и клала на небольшой ковер, который подвинула от кровати. Переложила все. Развернутые сферы сияли ей как-то по-новому, ярко. От облегчения, от завершения пути? Или это из-за нее? Внутри сфер шло привычное движение. Красота. Удивительная. Завершающим штрихом, снова в центр, она положила последнюю, небесно-голубую.