Понимала это и Кай Си. Потому лишь шумно кряхтела, но не жаловалась. Кацухиро втайне гордился бойкой ученицей. Она делала успехи и все схватывала на лету. Однако излишняя похвала развила бы в сердце девочки зазнайство. Семя самоуверенности могло прорости в древо гордыни. Застаревшие шрамы на сердце Кацухиро до сих пор причиняли боль. Он видел, к чему может привести слепая гордость. Такой судьбы для своей подопечной он не пожелал бы никогда.
С четверть часа путники спускались по бесконечным, поросшим по краям травами и мхами, ступеням. Когда они достигли изваяний царских цийлиней, звероподобных существ с телом льва и лицом дракона, Кацухиро разрешил ученице передохнуть. Кай Си опустила котомку возле выстланного из вулканического камня бассейна и села рядом. От водоема, где беспокойно плавали несколько королевских карпов койсо, в вечерний воздух поднимался едва видимый пар. Рыбы то и дело всплывали на поверхность, били хвостами по воде, окатывая уставшую девочку дождем из брызг. Енот Рокко любопытно перевесился через край ограждения и отпил из теплого источника.
Из храма Семи Богов, что расположился рядом с бассейном, выбежали три фигуры. Первой из них оказался жрец, в руках которого болталась лампа с желтой тусклой свечой. Позади него семенили две женщины, мико8, облаченные в ярко-синие кимоно. Одна из них несла кувшин с прохладной водой, вторая – кубки и влажное полотенце для путников.
– Кацухиро-баг’шан9, – почтительно склонился жрец. Спутницы последовали его примеру, вытянув перед собой принесенные дары. – Были ли успешны ваши медитации?
Мхаграй почтительно кивнул.
– Благодарю, настоятель, все прошло хорошо.
– Прошу вас, освежитесь водой из источника, – жрец подал девушкам знак наполнить кубки. – Вам предстоит долгий путь до дома.
Кацухиро принял оба кубка и передал один из них ученице. Кай си поочередно поклонилась мастеру, жрецу, помощницам, и только потом приняла чашу с напитком. Когда с церемониями было покончено, и путники отерли пот полотенцем, мико удалились в храм. Настоятель же задержался. Он замер в поклоне и прошептал:
– Кацухиро-баг’шан, позвольте мне обратиться к вам.
Богородный вгляделся в обеспокоенное лицо настоятеля и медленно кивнул:
– Конечно, друг мой. Вижу, тебя что-то гнетет.
– Не только меня, баг’шан, – начал жрец. – Карпы в храмовом пруду встревожены. Они бьются в панике и погибают, один за другим. Вы, несомненно, знаете, что это означает.
Кацухиро тяжело вздохнул и с шумом