– Проинструктирую, мазуты береговые. Не вопрос, – лениво зевнув, пообещал Куликов. – Но не здесь же, в конце-то концов? На самом солнцепёке? Да и кофейку было бы неплохо выпить. За мной. Только сперва руль заклиню…
Они, покинув капитанский мостик, спустились по узкому трапу в кают-компанию (она же – личная спальня капитана «Кошки»).
Капитан, затратив порядка двадцати пяти минут, заварил кофе по старинному арабскому рецепту: в пузатой медной турке, помещённой в раскалённый мелкозернистый песок, нагретый на крохотной спиртовке.
Заварил, разлил по высоким фарфоровым чашечкам, а после этого поинтересовался:
– Никитон, тебе в кофе спиртику накапать? У меня, видишь ли, привычка такая…
– Капни. Лишним не будет.
– А юноше? Или же обойдётся? Мол, молод ещё?
– Дык, как же это? – возмутился Банкин. – Как финских полицейских мочить, так взрослый? Кха-кха…. А чуток алкоголя хлебнуть – годами не вышел? Дискриминация чистейшей воды. Откровенный произвол и гадкая «дедовщина». Я товарищу Мессингу обязательно нажалуюсь.
– Накапай, Серж, и ему, – благостно махнул рукой Ник. – Я сегодня добрый…. Ну, за нашу, кэп, неожиданную и судьбоносную встречу. Дай Бог, не последнюю, понятное дело…
Они, закусывая хрустящим овсяным печеньем, выпили по одной чашечке «алкогольного» кофе, по второй, по третьей.
После этого Куликов раскурил свою знаменитую чёрную трубку и, умело пуская к потолку кают-компании идеально-круглые кольца ароматного сизого дыма, прочитал маленькую просветительскую лекцию:
– Чтобы чувствовать себя в незнакомой стране безопасно и комфортно, надо попытаться – как можно быстрей – «понять» её. То бишь, пропитаться, если так можно выразиться, её «духом»…. Итак, в пошлой обывательской среде принято считать, что у Аргентины – пять знаковых символов: танго, мате, гаучо, великая Эвита Перрон и пампа. Спорное утверждение, честно говоря. Весьма и весьма спорное. Впрочем, начну по порядку…. Танго. Так себе танец, на мой частный и прямолинейный вкус. Танцуешь и ощущаешь при этом всё трепетное женское тело: колени, бёдра, грудь. Надо бы её, голубушку разгорячённую, (то бишь, партнёршу по танцу), тут же умыкнуть в укромное местечко и – по полной и расширенной программе. Ну, вы меня, конечно, понимаете…. Ан, нет. Нельзя. Танцуй, бродяга неприкаянный, дальше. Зрители, мать их растак, ещё пялятся. А у меня мужской орган, как назло, возбудился и, того и гляди, выпрыгнет из штанов. Тьфу, да и только. Маята одна и неудобство сплошное. Нет, братья и сёстры, танцуйте ваше хвалёное танго без меня…. И, вообще. Изначально танго, чтобы вы знали, являлся сугубо «мужским» танцем. Какие ещё шуточки? Чистую правду глаголю…. Дело было так. В конце девятнадцатого века десятки тысяч европейских эмигрантов прибывали в Буэнос-Айрес в поисках удачи, богатства, славы и счастья. Одинокие мужчины скучали по оставленным