– Ну почему, ответь, почему!?
– Прохор, замолчи!
– Пожалуйста! – выкрикнул Прохор и замолчал. Он повернулся к Иве спиной и начал перебирать разбросанные на столе листы, перекладывать книги на соседнюю тумбочку, расставлять карандаши… – Одно твое слово, и я бы заставил его съехать. Но ты и слышать ничего не хочешь. Что ж, твое общество мне дороже… И все-таки Савва – мерзкое создание. Я ненавижу его.
– Кто бы мог подумать!
Ива пожал руку Прохора, лежащую на подлокотнике дивана, и успокоено обмяк. Он любил ту часть их встреч, когда они оба уставали от споров, и переходили к долгим разговорам, мягким, тягучим. Обычно беседу вел Прохор, Ива или соглашался, или молчал. Теперь Ива хотел прочитать фрагмент из своего сочинения и достал из сумки картонную папку с распечатанными страницами.
Прохор еще продолжал бурчать себе под нос, когда увидел листы в руках Ивы, и резко умолк.
– Ну, брат, начинай! – Прохор уселся рядом с Ивой, наклонил к нему голову и занял позу. – Стой, стой… Прислушайся: как хороша тишина. И никакого проклятого Саввы.
Ива начал: «Человеческий дух утерян и разбит. Он отпущен из собственного плена, обманутый внушенной наружной безопасностью; он погряз среди символов духа. Сегодняшний мир – мир шума и систематизированного хаоса, мир внешней свободы и попавшей в силки души. Человек в кризисе, он ощущает в себе эту замкнутость, это слишком явное приближение к миру, и теряется, плутает, заходит не туда…».
III
Меня растягивают сотни и сотни лавок, что стоят параллельно дорожке. Я одновременно везде, и одновременно нигде; и в бесконечности, и в вечности. Этот парк заключен в себе, во вселенной, может, в поздней осени? Не люблю осень золотую – люблю оборванную, с лужами в лунках асфальта, с подгнивающими листьями и первыми холодами. Люблю низкие, тучные облака, сливающиеся с серым небом, затянутым смогом. Эта осень похожа на раннюю весну, которая бывает в первых числах марта: едва сошедший снег, остатки листвы, грязь, прилипающая к ботинкам, мертвые кустарники, замершие ветви. Абсолютное омертвение, гниль, навоз, разлагающийся мусор… Где-то слева потухающее солнце заливает озеро предвечерними лучами, пытаясь воскресить опавшую листву. Луна уже высвечивается вдалеке.
Моя лавка стоит в центре парка, напротив каких-то пестрых постаментов, вокруг которых постоянно ошиваются подростки. У них цветные волосы, бесформенная одежда, портфели-мешки и крайне самодовольный вид. Теперь они разбежались по домам: осень не приветствует счастливых и молодых. Скоро зайдет солнце, и я знаю, знаю, что мне стоит вернуться, иначе Ива в очередной раз пойдет искать меня по улицам. Хотя, возможно, он все еще у матери. Вряд ли она отпустила бы его так скоро. Да и что мне? Я слишком устал, чтобы вновь вставать