Лес душ. Лори М. Ли

в порядке. Тебе следует позаботиться о своих ранах сначала.

      Она игнорирует мои слова, ее ладони грубые, но умелые, когда они сначала проверяют мои руки, затем мой торс, а потом мои ноги. Я тут же напрягаюсь, и она понимающе вздыхает.

      – Мне нужно, чтобы ты сняла штаны, – говорит она.

      Я не привыкла к тому, чтобы кто-то другой, помимо меня, заботился о моих ранах и ссадинах, и не знаю, куда деть глаза, когда развязываю шнурок на своих штанах и опускаю их до колен. Сама морщусь при виде своих бедер. Синяки почти черные, окруженные красными полосами и фиолетовыми разводами.

      Она наносит на мою кожу тонкий слой мази, которая ускоряет процесс заживления. Наблюдаю, как она сдвигает брови, и гадаю, сколько же ей лет. Девушка выглядит юной. Очень. Четырнадцать, может? Если ли у нее семья в стенах этой тюрьмы? Родители?

      – Это тот болван с татуировкой на лбу сделал с тобой такое? – спрашиваю я, когда она переносит свой вес на левую ногу и корчится. – Мне следовала сразу ему руки сломать.

      – Это ты повредила ему руки? – улыбка мелькает в уголках ее губ.

      – Мне жаль, что тебе пришлось его лечить.

      Она пожимает плечами, и ее улыбка исчезает, лицо снова принимает беспристрастный вид. Она обматывает мои бедра чистыми бинтами, чтобы мазь не испачкала мои штаны, а затем снова тянется к своему ведерку.

      – У тебя еще что-нибудь болит?

      – Нет, – я снова натягиваю штаны на свои панталоны. У меня высокий болевой порог. Когда ежедневно получаешь дозу боли от Гильдии или Кендары, отношения с ней становятся сложными и крепкими.

      Шаманка замирает на миг, точно желая убедиться, что я не изменю своего решения, а затем убирает пузырек с обезболивающим, который достала из своего ведерка. Со стороны внутреннего двора доносятся всхрапывания дрейков. Их немного – быть может, два. Слишком мало, чтобы прибыли новые заключенные. Так что мне остается только догадываться, что шаман, который покалечил Саенго, все еще на свободе. Но ему нельзя позволить сбежать.