Он задремал, потом заснул всерьез и видел яркие, цветные, отвратительного содержания сны.
4
Теоретик действительно был: Газов-Гагарин, сорокатрехлетний фельдшер. Одевался и держался он так, будто жил на исходе девятнадцатого века и был из народников-разночинцев с явным тяготением к терроризму и бомбометанию. Чахоточного вида, очкастый, с длинными патлами, замотанный в шарф, он считался идеологом общества Гептарха. Он первым изложил теоретические основания общества письменно, благо обладал зачаточными естественнонаучными познаниями. Как иногда случается, этот недоучившийся угрюмец попал в яблочко, и его мрачные дикарские сентенции вскоре получили всеобщее признание.
Газов-Гагарин пришел к Дуплоноженко в час вечерней молитвы. Хозяин восседал на лавочке в углу, закинув ногу на ногу, и сосредоточенно, с достоинством созерцал старинные образа вкупе с фотографическим портретом Фреда Меркьюри, гениальной и гомосексуальной рок-звезды. Горела лампадка, указательный палец Дуплоноженко то и дело отрывался от лежащих на коленях собратьев и выставлялся вверх, как бы отмечая наиболее важные моменты в немом диалоге равных. Вошедший деликатно кашлянул. Дуплоноженко медленно нацепил очки и обратил к фельдшеру невозможный круглый лоб.
– Уже восемь, – напомнил Газов-Гагарин.
Дуплоноженко молча смотрел на него.
– Замечен ненашенский, – Газов-Гагарин улыбнулся торжествующей улыбкой.
Хозяин затаил дыхание.
– Ну?
– Все к тому, что к нам направляется, – фельдшер скромно потупил взор, словно и не он принес важную, долгожданную весть. Каждый вечер, с восьми часов начиная, Дуплоноженко ждал гостей. И вот уже много прошло вечеров, но никто к нему не ехал.
Он бросился к шкафчику, выдернул картотеку – длинный ящик с бумажками.
– Так, – бормотал он возбужденно. – Кто бы это мог быть? Седьмой? Сто восемнадцатый? Ах, чтоб это был сто восемнадцатый! Такая фигура! Постой-ка – может, девяносто девятый?
Забыв о фельдшере, Дуплоноженко разложил на столе с дюжину карточек, где значились имена и адреса. Все эти номера когда-то наткнулись на объявление Дуплоноженко и написали ему письма. И всем номерам были посланы в ответ приглашения, сделаны деловые предложения и обещаны серьезные выгоды.
Газов-Гагарин подошел к окошку, выглянул. Дом стоял на холме; далеко внизу, в самом начале извилистой грунтовой дороги показалась неуверенная фигурка приезжего.
– Что-то ищет, – проговорил фельдшер, наблюдая.
Дуплоноженко, не в силах себя сдержать, прыгнул обратно на лавку и уставился на портреты и лики, ища поддержки.
– Нацеди-ка ковшичек, – произнес он сквозь