И снова он посмотрел на меня, как на вещь. Дорогую, возможно, ценную, но всё же вещь, которой можно найти достойную замену. Что ж, господин в черном сюртуке, я докажу, что не зря числюсь в списках Тёмных Магов! Иначе можно забыть о замужестве навсегда. Семья жениха не примет невесту без Дара!
– Как мне это сделать? – спросила я, поджав губы.
– Не имею понятия, – пожал плечами Пьерсон. – Скажу только, что у вас осталось не более семи минут.
И мужчина выудил из кармана сюртука часы на длинной цепочке, тускло поблескивающие в окружающей тьме. Хлопнула крышка, и механизм пришёл в движение: большая остроносая стрелка начала медленный бег по кругу.
«Спрашивать ещё – только время терять», – решила я и, не представляя, как искать портал, связывающий отдаленные части Главного тракта, прикрыла глаза.
Благодаря библиотеке отца и любви к чтению, я знала об их существовании. Как и о том, что их местоположение хранится в секрете. Отсюда и Маг-визуал, призванный замаскировать окрестности, возле которых находился портал, чтобы в случае провала я не смогла указать, где побывала.
Эх, видимо, не видать мне красот Драдомира, столичных модниц и бесчисленных мостов, пересекающих Чёрноречку, катящую воды на юг!
И тут в мои мысли постучалось Нечто. Не злое и не доброе, как не может быть таковым огонь. Сила, находящаяся где-то там, в темноте, за неподвижным препятствием. Она манила и неярко мерцала, как Чёрное зеркало из мифов.
Я осторожно двинулась ему навстречу, больше не сомневаясь. Где-то слева фыркали встревоженные лошади, и теплился голубой огонёк живой души, в котором я без труда узнала Альму. Пьерсон остался позади, я уже не шла, а бежала, не разбирая дороги. Кажется, он что-то кричал мне, но я чувствовала лишь влечение Чёрного зеркала.
Я открыла глаза и обомлела. Оно действительно существовало, только было не статичное, а живое! Среди высоких холмов, укрытое от любопытных глаз хмурым зимним днём, оно представляло собой овал, зависший в футе от земли. Поверхность зеркала мерцала и колыхалась, словно занавесь. Я сделала шаг, потом ещё один и протянула руку, чтобы коснуться смолистой ткани, мешающей разглядеть, что находится за ней.
– Стой! – короткий резкий окрик заставил меня вздрогнуть и очнуться. Крепкие руки оттащили прочь, и я закричала, как от боли. Или это был крик Зеркала, похожий на разочарованный стон голодного хищника, чья жертва чудом избежала пленения?
– Стой, – повторил, задыхаясь, Пьерсон и прижал меня к себе, огораживая от Зеркала спиной. От него пахло тёплым хлебом и луговыми травами, разогретыми под лучами солнца короткого северного лета. Запах казался таким уютным и приятным, что у меня закружилась голова и ослабли ноги.
Пьерсон подхватил меня, как пушинку, и бережно отнёс за ближайший холм, опустив на холодный снег. Зов прекратился, холод, поползший по рукам, заставил прийти в себя. Пьерсон провёл ладонью перед моим лицом, и я снова погрузилась во тьму.
– Слава Всеблагому,