Люди говорят, что ничто не может остановить эти мысли, когда они проникают так глубоко. Тебе нужна терапия, тебе нужны лекарства, тебе нужны все эти чертовы вещи.
Мне нужен только этот маленький человечек с огромными глазами и маленькими надутыми губами. Его лицо первое, что я пытаюсь увидеть утром. Его голос я хочу услышать, как только открою глаза.
Кириан моя особая таблетка. Моя счастливая таблетка.
Но на прошлой неделе он увидел то, чего не должен был видеть. Вернее, он стал свидетелем этого, и когда я проснулась, то обнаружила, что он рыдает в ногах моей кровати, обнимает меня и умоляет не оставлять его.
– Этого больше никогда не повторится, моя маленькая обезьянка.
– Что, если повторится? – его нижняя губа выпячивается вперед, когда он широко раскрывает глаза. – Что, если ты исчезнешь, и мне придется остаться с мамой?
– Никогда, Кир. – я притягиваю его к себе и сжимаю в объятиях. – Я никогда не оставлю тебя с мамой. Ты понял?
Он отталкивается от меня и вытягивает мизинец.
– Клянешься на мизинце?
– Клянусь на мизинце, малыш. – я обвиваю его палец своим.
Как только он уверен в обещании, он отстраняется и смотрит на меня, надув губы.
– Я не ребенок.
– Ты мой маленький ребенок. Смирись с этим.
– Неважно. – он снова широко раскрывает глаза. – Ты вернёшься домой пораньше?
Серьезно, у него щенячий взгляд, из-за которого я готова совершить преступление.
Я встаю и треплю ему волосы.
– Хорошо. Я постараюсь.
– Ура! – он обнимает мои ноги. – Я люблю тебя, Кимми!
Затем он бежит в направлении школы, вцепившись в лямки своего рюкзака.
– Я тоже тебя люблю! – кричу я ему вслед. – Не беги.
Как только я убеждаюсь, что он вошел в школу, я возвращаюсь к машине. Другие дети выпрыгивают из авто своих родителей, целуют их, прежде чем отправиться в школу.
Сцена, которой ни у Кира, ни у меня не было за всю нашу жизнь. Я, наверное, единственная сестра, которая на сегодняшний день привозит брата.
В такие моменты красные облака, которые я питаю к маме, взрываются со страстью.
Мне плевать на себя, но она не имеет права заставлять Кира думать, что он тоже нежеланный, ошибка, порванный презерватив.
По крайней мере, папа пытается. Все мои ранние детские воспоминания состоят из того, как он укладывал меня в постель или обнимал, когда я спала. Он также тот, кто всегда ухаживал за мной, когда я простужалась.
Но не мама, никогда.
Папа просто занятой человек и редко бывает дома, чтобы что-то изменить. Его звонков уже едва ли достаточно.
Я прибываю в Королевскую Элитную Школу – или КЭШ – в рекордно короткие сроки, так как она недалеко от школы Кира.
На парковке я смотрю на свое отражение в зеркале и делаю глубокий вдох. Я могу это сделать.
Ради Кира.
Я откидываю свои каштановые волосы с зелеными прядями – или,