Супруга знала, как Эдику неприятен сам факт нахождения с немощным дедом. Потому всю грязную работу собиралась делать сама. Она-то отлично знала брезгливость супруга: если кто из гостей заметит фальшь – не видать им квартиры. Потому уж лучше Эдуард блистает на первых и самых «чистых» ролях, пока она, в тени, будет делать остальное. Ведь в конечном итоге выгоду получит их семья.
Почему вдруг Кира изменила своё решение? Всё дело в особенности её характера. Она, как и муж, – коренные москвичи. На этом преимущества рождения в столице заканчивались. Без связей и мохнатых лап, ей, как и мужу, всё приходилось выгрызать зубками. Ничего и никогда не доставалось просто так! Потому Кира старалась исключить малейший риск во всём, за что бралась. Как юрист она понимала: прав на квартиру у них ноль. Любой знакомый Фимы мог делать тоже, что и они. Всё зависело только от того: сколько реальных претендентов возникнет на жильё, и кто и как долго станет ухаживать за стариком. Потому важно здесь и сейчас застолбить за собой право на актив и показать всем потенциальным претендентам на собственность: какая цена стоит за возможность делать ремонт в маленькой однушке.
Эдик, на радостях, что его освободили от грязной общественной нагрузки, вприпрыжку побежал к телефону. Он со свойственным ему надрывом и переигрыванием стал звонить всем своим коллегам и в красках озвучивать случившееся. С его слов выходило: гениальному оператору прям срочно нужна сиделка. Нужно хоть по копеечке скинуться, но обеспечить достойный уход. Иначе ушлые соседки доведут старика до того, что на имя раба божьего Ефима придётся уже на этой неделе заказывать отпевание.
Через час в квартирку повалила вереница работников культуры. Кто принёс домашний фарш, кто банку варенья, кто яблоки со своего огорода. Несколько человек дали по 20 долларов: по тем временам это большие деньги.
Люди несли реально последнее. Они действительно искренне сочувствовали оператору-инвалиду, которому на осколках развалившейся великой империи не нашлось койко-места.
Каждый из них охал и ахал видя, как Кирочка лихо меняла пелёнки старику, а Эдик кормил его с ложечки. Шоу с переодеванием и кормлением продолжалось несколько часов. За это время три десятка посетителей, словно зрители в театре, сопереживали немолодым артистам этого «интерактивного театра». Однако даже профессиональным актёрам и в голову не приходило, что перед ними разыгрывается самый настоящий спектакль. А всё для того, чтобы показать две вещи. Первая: как тяжело ухаживать за пожилым инвалидом. Вторая: как самоотверженно и бескорыстно актёр и адвокат это делают.
Именно с этого момента