– Я ведь тогда и про песню, – сказал Бурлак, бросая какой-то неизвестный Полудолину козырь.
– Все как есть, – подтвердил генерал. – Только сперва подними руку. И как там это: «Клянусь говорить правду, одну только правду…»
– Было это на чарикарской «зеленке», – сказал Бурлак, обращаясь к Полудолину. – И сложилась обстановка, что с меня генерал Санин стал снимать стружку. Не грубо, а мастерски. Тоненько. Можно сказать, этак бархатно. Для шлифовки натуры. Стояли мы под раскидистым ореховым деревом. Вдруг как жахнет! Метрах в пятнадцати…
– Будет тебе пугать, – перебил генерал ворчливо. – Я себя убедил, что метрах в восемнадцати было. Теперь ты уже ближе кладешь.
– Виноват, – сказал Бурлак. – Жахнуло, как товарищ генерал говорит, метрах в восемнадцати. Сверху на меня листья ворохом посыпались. Но стою. Меня ведь строгают. С места сойти не имею права. Вдруг гляжу, генерала нет. Не успел сообразить, где он, слышу, вторая мина подвывает. Я как был, так с ходу и нырнул вниз головой. В арык. Сверху – жах! Поднимаю голову: товарищ генерал позицию рядом держит. Вид, я скажу…
– Ты не стесняйся, не стесняйся!
– Нет, товарищ генерал, я про себя. Это не так опасно. А ваш портрет, боюсь, испорчу. Короче, я был хорош. Арык неглубокий. Воды в нем воробью по колено, а грязи – лошади по пузо. Вот и влип в эту жижу по горло. Ползаю, а поверху мины лупят. Был бы один, а то рядом начальство. Можно сказать, товарищ генерал меня отшлифовал до блеска, а я на его глазах снова в грязь.
– Но-но, Бурлак, – строго заметил Санин, – не хами. Излагай только суть событий.
– Так вот, лежим мы, значит, рядом, а генерал вдруг говорит: «Вылезу из этой ямы, отмоюсь, штаны поглажу и сажусь писать в Верховный суд заявление». Я не сразу понял и спрашиваю: «На кого и по какому поводу?» «А на тех наглецов, – это генерал говорит, – которые сочинили песенку: “Как хорошо быть генералом”. Я их к ответу привлеку». Я говорю: «Уже поздно. Народ ее вовсю распевает». – «Ничего не поздно. Важно справедливость восстановить. Если не засудят, то хоть слова изменить заставят». «Как?» – спрашиваю. «А пусть поют: “Как нелегко быть генералом…”»
– Надо же! – смеясь, сказал Санин. – Говорили мне – не верил. Думал, присочиняет Бурлак. А он и в самом деле упомнил, как было. Ну-ну!
Санин помолчал, хитро поглядывая на комбата. Потом обратился к Полудолину:
– Слушай, замполит. Только по-честному. Не возникает ли у тебя мнение, что Бурлак немного завидует своему генералу? Впрочем, разве ты признаешься?
– Отчего же, – сказал Полудолин. – Думаю, в генералы он не прочь.
– Законное желание, Бурлак. Если без шуток – одобряю. И все же не рвись раньше времена. Выигрыш от этого невелик.
– Плохо верю, – сказал Бурлак скептически.
– Не веришь? Тогда покажу по пунктам. Во-первых, выигрыш. Получишь по сравнению с полковником двадцать рублей прибавки. Не больше, можешь поверить.